"Татьяна Тронина. Принцессам зеркала не врут" - читать интересную книгу автора

Муся и Оля сидели на третьей парте у окна. Асаф Каюмович рассказывал о
Достоевском, не замечая монотонного шуршащего гудения, которым был наполнен
класс. Он всегда рассказывал о Достоевском, какой бы ни была тема урока. Вот
и сегодня он поговорил немного о лорде Байроне и английской поэзии
девятнадцатого века, а потом незаметно сполз на своего любимого писателя.
Оля всегда пыталась поймать тот момент, когда Асаф Каюмович переходил
от обязательной темы к Достоевскому, но каждый раз терпела неудачу. Переход
был столь органичен и логичен, что Оля не замечала его. Многие родители
жаловались, что Асаф Каюмович не дает полного объема знаний своим ученикам,
но, как ни странно, в школе все хорошо знали литературу, и строгая
директриса, Елена Леонидовна, очень гордилась тем, что многие из учеников
пошли в гуманитарные вузы.
Вот и сейчас класс не слушал учителя, все занимались своими делами -
кто рисовал бесконечные комиксы, кто доучивал английский, а кто просто
болтал, но никто не осмеливался мешать Асафу Каюмовичу чересчур вызывающим
поведением.
Только Каткова и Вишневецкая на задней парте оживленно обсуждали
какой-то журнал, в котором была статья об их любимом Джордже Клуни.
Оля посмотрела на Мусю - та сидела, чуть раскрыв рот, и как будто
внимательно слушала Асафа Каюмовича, но на самом деле думала о чем-то своем.
- Муся! - тихо позвала ее Оля.
- А?.. Что? - рассеянно отозвалась та.
- Закрой рот, а то муха залетит.
- Да ну тебя! - рассердилась Муся, отвлекаясь от своих грез.
- Мусечка, не сердись, но мне ужасно интересно, о чем ты сейчас так
напряженно думаешь.
- Ни о чем, - нахмурилась Муся. - Я Асафа Каюмовича слушаю, а ты своих
мух считаешь.
- Каких еще мух?
- Послушай, Оля, - прошептала она. - У Достоевского в романе
"Преступление и наказание" солнце два раза всходило, но никто из читателей
этой ошибки не заметил. Такова сила таланта!
- Ну и что?
- Я вот думаю: а что, если мне тоже роман написать?
Оля всегда ждала от своей подруги чего-то подобного, поэтому особенно
не удивилась.
- Напиши, - сказала она. - Про любовь, конечно?
- Ну... - покраснела Муся. - Что-то вроде того. Как Достоевский, я все
равно не смогу.
- Ты придумаешь или что-то из жизни возьмешь? Про наш класс, например?
- Да, это было бы здорово, - мечтательно сказала Муся.
Оля посмотрела на Римму Денисяк, которая сидела за первой партой и
сосредоточенно строчила что-то в тетрадке вслед за Асафом Каюмовичем.
- И про Денисяк? - спросила Оля.
- Можно и про Денисяк, - легко согласилась Муся.
- Она же зубрила!
- Зубрилы тоже люди. - Муся отличалась повышенным чувством
справедливости. - Они тоже любят и страдают.
- Только не Денисяк.
Оля еще раз посмотрела на отличницу, которая сидела на первой парте,