"Дилан Трой, Виктор Троегубов. Ария: Легенда о динозавре " - читать интересную книгу автора

предпринятые Векштейном, комиссия просто не стала бы слушать "Арию". Для не
особо искушенных необходимо пояснить, что песней в СССР считалась (причем
"на полном серьезе") только некая "законченная музыкальная форма",
принадлежащая перу члена Союза композиторов. Проще говоря, если ты - не
"член", тебе не дозволяется выносить свои творения на суд широких масс
трудящихся. Поэтому Векштейн упросил некоторых своих знакомых из Союза
композиторов взять на свою совесть "арийские" металлические откровения:
"Волонтер" был приписан отцу советской поп-музыки Давиду Тухманову (автору
знаменитого хита "День Победы"), а текст Маргариты Пушкиной для песни
"Тореро" Векштейн не долго думая "подарил" испанскому поэту Федерико Гарсии
Лорке, трагически погибшему в 1938 году. Любой нормальный человек, хоть
как-то знакомый с творчеством загадочного испанца, сразу бы понял, что его
обманывают: в таком размере Лорка никогда не писал, да и вообще - не та
стилистика. Но одно дело - просто нормальный человек, другое - руководящие
работники культуры. С Лоркой у них было явно туговато...
Итак, прослушивание. Место действия: ДК АЗЛК. 12 сентября 1986 года.
День был отменный - теплый и солнечный, Дворец культуры АЗЛК светился словно
новенький, словно ничего не подозревая о грозящем испытании. Это
прослушивание должно было решить все, поэтому Векштейн, переживавший за
группу, как за собственного ребенка, готовился особенно тщательно и пустил в
ход незаурядное мастерство, применяя политику "кнута и пряника". Так, особую
опасность для молодой группы представляла некая мадам Бабурина, отвечавшая в
Министерстве культуры за работу с молодежью. Векштейн, используя свои
многочисленные знакомства, устроил мадам аккурат в день прослушивания
командировку в Смоленск. При этом Виктор Яковлевич как человек безусловно
вежливый не забыл поинтересоваться у мадам, сможет ли она присутствовать на
комиссии. ("Как - не можете? Жалко, очень жалко".) Еще двоим наиболее
опасным противникам Векштейн неведомыми способами умудрился заткнуть рот, и
они молча просидели весь процесс сдачи программы. (Говорят, что за ними
водились кое-какие служебные грешки, о которых им вовремя напомнили.)
Комиссия мобилизовалась боевая: из служебного автобуса выдвинулись аж
48 человек, представлявших горком партии, Москонцерт и Министерство культуры
во главе с заместителем министра Кочетковым и официозным поэтом-песенником
Игорем Давидовичем Шафера-ном. Чтобы понизить "кислотность" этой внушавшей
немалые опасения компании, Векштейн пригласил и своих, заведомо
"благонадежных" друзей, обладавших немалым весом в творческом мире.
Не обошлось и без сторонних наблюдателей: Пушкина усмотрела в зале
каких-то доморощенных, одетых с иголочки металлистов, из которых особенно
выделялись девочка в коже и с нейлоновым бантиком в волосах и здоровенный
битюг в скрипящей новенькой "косухе", у которого на лице было написано, что
он из "непростой" семьи. "Виктор Яковлевич, как вы думаете, прорвемся?" -
спросила Маргарита перед началом действа. "Я заказал банкет, и они об этом
знают", - тихонько промычал ей в ответ Векштейн. Жена Векштейна - певица
Антонина Жмакова - очень нервничала и боялась, что усилия Виктора Яковлевича
пойдут прахом. Сольный концерт ей в новых условиях было не вытянуть, а
работая по отделению с группой модного направления, можно было бы и дальше
неплохо существовать на эстраде. (Тогда мало кто мог подумать, что через
некоторое время Антонина заметно "потяжелеет" и начнет "бомбить" концертные
залы в сопровождении группы "Раунд".) В любом случае ее будущее целиком
зависело от изворотливости супруга.