"Л.Д.Троцкий. Преступления Сталина " - читать интересную книгу автора

13 декабря 1931 года Сталин в беседе с немецким писателем Эмилем
Людвигом заявил: "Если уж говорить о наших симпатиях к какой-либо нации, то,
конечно, надо говорить о наших симпатиях к немцам... Наши дружественные
отношения к Германии остаются такими же, какими были до сих пор". Сталин
имел неосторожность прибавить: "Имеются политики, которые сегодня обещают
или заявляют одно, а на следующий день либо забывают, либо отрицают то, о
чем они заявляли, и при этом даже не краснеют. Так мы не можем поступать".*
Правда, это было еще в эпоху Веймарской республики. Но победа фашизма вовсе
не изменила московского курса. Сталин делал все, чтобы заслужить
благорасположение Гитлера.
4 марта 1933 года правительственные "Известия" писали, что СССР
является единственным государством, которое не питает враждебных чувств по
отношению к Германии, и "это не зависимо от формы и характера германского
правительства".
Парижский "Ле Тан" отмечал, со своей стороны, 8 апреля 1933 года: "В то
время как приход Гитлера к власти живо занимал европейское общественное
мнение и вызывал всюду обильные комментарии, московские газеты хранили
молчание".

* Эти цитаты взяты из официального советского издания: "Ленин и Сталин
о советской конституции", стр. 146, 147.


Сталин пытался купить дружбу победителя, повернувшись спиною к
немецкому рабочему классу.
Общая картина, таким образом, ясна. В тот период, когда я, согласно
позднейшей, ретроспективной версии, занимался организацией сотрудничества с
Гитлером, печать Москвы и Коминтерна изображала меня агентом Франции и
англосаксонского империализма. В германо-японский лагерь я был перечислен
лишь после того, как Гитлер оттолкнул протянутую руку Сталина и заставил его
вопреки первоначальным планам и расчетам искать дружбы "западных
демократий". Обвинения против меня были и остаются лишь отрицательным
дополнением дипломатических поворотов Москвы. Перемены моей политической
ориентации происходили каждый раз без малейшего участия с моей стороны.
Однако между двумя прямо противоположными и в то же время вполне
симметричными версиями клеветы есть серьезная разница. Первая версия,
превращавшая меня в агента бывшей Антанты, имела преимущественно
литературный характер. Клеветники клеветали, газеты распространяли отраву,
но Вышинский еще не выходил из тени. Правда, ГПУ и тогда уже время от
времени расстреливало отдельных оппозиционеров, приписывая им то саботаж, то
шпионаж (в пользу Англии или Франции!). Но дело шло пока еще о малозаметных
лицах, расправа проходила за кулисами, в порядке скромных опытов. Сталин
только дрессировал еще своих следователей, судей и палачей. Понадобилось
время, чтобы довести бюрократию до такой степени деморализации, а
радикальное общественное мнение Европы и Америки до такой степени унижения,
когда стали возможны грандиозные судебные подлоги против троцкистов.
Все этапы этой подготовительной работы можно проследить ныне с
документами в руках. Сталин не раз наталкивался на внутренние сопротивления
и несколько раз отступал, но каждый раз для того, чтоб придать своей работе
более систематический характер. Политическая цель состояла в том, чтобы