"Лев Троцкий. История русской революции, т. 1" - читать интересную книгу автора

напора и ясности лозунгов, представляет большой шаг назад. Немудрено: в
борьбу втягиваются в значительной мере сырые массы, при полном расстройстве
руководящего слоя рабочих. Тем не менее уже в первых стачках войны слышится
приближение больших боев. Министр юстиции Хвостов говорил 16 августа: "Если
сейчас не происходит вооруженных выступлений рабочих, то исключительно
потому, что у них нет организации". Еще точнее выразился Горемыкин: "Вопрос
у рабочих вожаков в недостатке организации, разбитой арестом пяти членов
Думы". Министр внутренних дел добавил: "Членов Думы (большевиков)
амнистировать нельзя - они организующий центр рабочего движения в наиболее
опасных его проявлениях". Эти люди во всяком случае не ошибались насчет
того, где подлинный враг.
В то время как министерство, даже в момент величайшего замешательства и
готовности к либеральным уступкам, считало необходимым по-прежнему бить
рабочую революцию по голове, т. е. по большевикам, крупная буржуазия
стремилась наладить сотрудничество с меньшевиками. Испуганные размахом
стачек либеральные промышленники сделали попытку наложить патриотическую
дисциплину на рабочих, включив их выборных представителей в состав
военно-промышленных комитетов. Министр внутренних дел жаловался на то, что
против затеи Гучкова бороться очень трудно: "Все это дело ведется под
патриотическим флагом и во имя интересов обороны". Нужно, однако, отметить,
что и сама полиция избегала арестовывать социал-патриотов, видя в них
косвенных союзников по борьбе против стачек и революционных "эксцессов". На
излишнем доверии к силе патриотического социализма основывалось убеждение
охраны в том, что, пока длится война, восстания не будет.
При выборах в военно-промышленный комитет оборонцы, возглавлявшиеся
энергичным рабочим-металлистом Гвоздевым, - мы встретим его позже министром
труда в коалиционном правительстве революции, - оказались в меньшинстве. Они
воспользовались, однако, поддержкой не только либеральной буржуазии, но и
бюрократии, чтобы опрокинуть бойкотистов, руководимых большевиками, и
навязать петербургскому пролетариату представительство в органах
промышленного патриотизма. Позиция меньшевиков была ясно выражена в речи, с
какою один из их представителей обратился впоследствии к промышленникам в
комитете: "Вы должны потребовать, чтобы ныне существующая бюрократическая
власть сошла со сцены, уступив свое место вам, как наследникам настоящего
строя". Молодая политическая дружба росла не по дням, а по часам. После
переворота она принесет свои зрелые плоды.
Война произвела в подполье ужасающие опустошения. Централизованной
партийной организации, после ареста думской фракции, у большевиков не было.
Местные комитеты существовали эпизодически и не всегда имели связь с
районами. Действовали разрозненные группы, кружки, одиночки. Однако
начавшееся оживление стачечной борьбы придавало им на заводах дух и силы.
Постепенно они находили друг друга, сознавая районные связи. Работа в
подполье возродилась. В департаменте полиции писали позже: "Ленинцы, имеющие
за собой в России преобладающее большинство подпольных
социал-демократических организаций, выпустили с начала войны в наиболее
крупных своих центрах (как-то: Петроград, Москва, Харьков, Киев, Тула,
Кострома, Владимирская губ., Самара) значительное количество революционных
воззваний с требованием прекращения войны, низвержения существующего
правительства и устройства республики, причем эта работа имела своим
осязательным результатом устройство рабочими забастовок и беспорядков".