"Лев Троцкий. История русской революции, т. 1" - читать интересную книгу автора

амальгамы архаических форм с наиболее современными. Без этого закона,
взятого, разумеется, во всем его материальном содержании, нельзя понять
истории России, как и всех вообще стран второго, третьего и десятого
культурного призыва.
Под давлением более богатой Европы государство поглощало в России
гораздо большую относительную долю народного достояния, чем на Западе, и не
только обрекало этим народные массы на двойную нищету, но и ослабляло основы
имущих классов. Нуждаясь в то же время в поддержке последних, оно
форсировало и регламентировало их формирование. В результате
бюрократизированные привилегированные классы никогда не могли подняться во
весь рост, и государство в России тем больше приближалось к азиатской
деспотии.
Византийское самодержавие, официально усвоенное московскими царями с
начала XVI века, смирило феодальное боярство при помощи дворянства и
подчинило себе дворянство, закабалив ему крестьянство, чтобы превратиться на
этой основе в петербургский императорский абсолютизм. Запоздалость всего
процесса достаточно характеризуется тем, что крепостное право, зародившись с
конца XVI века, сложилось в XVII, достигло расцвета в XVIII и было
юридически отменено лишь в 1861 году.
Духовенство, вслед за дворянством, сыграло в образовании царского
самодержавия немалую роль, но вполне служебную. Церковь никогда не
поднималась в России до той командующей высоты, что на католическом Западе:
она удовлетворялась местом духовной прислуги при самодержавии и вменяла это
в заслугу своему смирению. Епископы и митрополиты располагали властью лишь
как ставленники светской власти. Патриархи сменялись вместе с царями. В
петербургский период зависимость церкви от государства стала еще более
рабской. 200 тысяч священников и монахов составляли в сущности часть
бюрократии, своего рода полицию вероисповедания. В возмещение за это
монополия православного духовенства в делах веры, его земли и доходы
ограждались полицией общего порядка.
Славянофильство, мессианизм отсталости, строило свою философию на том,
что русский народ и его церковь насквозь демократичны, а официальная
Россия - это немецкая бюрократия, насажденная Петром. Маркс заметил по этому
поводу: "Ведь точно так же и тевтонские ослы сваливают деспотизм Фридриха II
и т. д. на французов, как будто отсталые рабы не нуждаются всегда в
цивилизованных рабах, чтобы пройти нужную выучку". Это краткое замечание
исчерпывает до дна не только старую философию славянофилов, но и новейшие
откровения "расистов".
Скудость не только русского феодализма, но и всей старой русской
истории наиболее удручающее свое выражение находила в отсутствии настоящих
средневековых городов как ремесленно-торговых центров6. Ремесло не успело в
России отделиться от земледелия и сохраняло характер кустарничества. Старые
русские города были торговыми, административными, военными и помещичьими,
следовательно, потребляющими, а не производящими центрами. Даже Новгород,
близкий к Ганзе и не знавший татарского ига, был только торговым, а не
промышленным городом. Правда, разбросанность крестьянских промыслов по
разным районам создавала потребность в торговом посредничестве широкого
масштаба. Но кочующие торговцы ни в какой мере не могли занять в
общественной жизни то место, которое на Западе принадлежало
ремесленно-цеховой и торгово-промышленной мелкой и средней буржуазии,