"Анри Труайя. Сын неба" - читать интересную книгу автора

Анри Труайя

Сын неба

Анатоль Филатр был сороколетним мужчиной печального вида, на бледном
лице выдавался грубо скроенный нос, глаза были круглыми, как у волнистых
попугайчиков. Из-за его усов, подстриженных в виде арки, как у китайцев, его
прозвали "Сын неба". Примерный муж и отец, Сын неба, перебивался
непостоянными заработками.

Всегда измученный, немногословный и угрюмый, он изо дня в день добывал
пропитание для своей худосочной детворы. Он брался за любую работу: продавал
на улице в холод и зной зонтики и трехцветные шариковые авторучки.
Участвовал в массовках на киностудиях в пригородах Парижа. Последняя работа
была самая выгодная. Филатр любил магию декораций и экзотических костюмов,
ему нравилось соприкасаться с кинозвездами, чувствовать роскошный вкус грима
на своих усах, умиротворенную усталость, когда он возвращался с "коллегами"
в метр

Он не отказывался ни от какой роли; будь то почетный немой гость южно-
американского посольства, завсегдатай обкуренного бистро в порту Гавра,
бурлак в лохмотьях с берегов Волги, и даже евнух в гареме с непристойнными
бассейнами. Но кого бы он ни изображал: министра, хулигана, мужика или
евнуха, он всегда оставался отцом семейства. И такая внешность не давала ему
возможность играть более значительные роли.

Положение неудачника усугублялось тем, что его брат, Филатр-старший,
который не был более умным или предприимчивым, сумел достичь больших успехов
в торговле. Старший братец, холостяк и астматик, возглавлял молочный заводик
"Задумчивая телка", "орошавший" своими молочными реками, маслами и пр. более
47 департаментов Франции. Конечно, он мог бы предложить Анатолю место
комерческого директора, но оба брата не общаются уже 15 лет из-за ссоры,
связанной с каким-то псом, оставленным на попечении одним и погубленным
другим. Дело кончилось тем, что старший брат отказывался принимать у себя
Анатоля, а Анатоль категорически запрещал своей семье употреблять молочные
продукты "Задумчивой телки". Правда, Сын неба часто сожалеет об этой
абсурдной ситуации, которая держит его вдали от молочного завода, особенно
при отсутствии постоянного заработка, но он горд, и не хочет взять на
инициативу примирения на себя.

- Ты хотя бы подумал о своих детях! - говорит ему иногда жена

- Я думаю об их чести, - отвечает Анатоль.

- В доме ничего нет!

- У нас осталась совесть.

Анатоль предчувствует этот патетический диалог, возвращаясь домой
дождливым ноябрьским вечером, где в тесноте квартиры его ждут сердитая жена