"Е.Я.Трояновская. От Мюнхена до Токийского залива (Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны) " - читать интересную книгу автора

Но если Чемберлен задавал тон в Лондоне, этого никак нельзя было
сказать о Даладье в Париже. Премьер-министры Франции нечасто играли решающую
роль в правительстве, и Даладье, несмотря на прозвище Воклюзский Бык, имел
массу затруднений с кабинетом, представлявшим собой пестрый спектр - от
"сторонника мира любой ценой", министра иностранных дел Жоржа Боннэ, до
непримиримого министра колоний Жоржа Манделя.
В конце концов, речь шла о чести и личной ответственности. Если Невилл
Чемберлен ни на минуту не сомневался в мудрости своей внешнеполитической
линии, то Эдуард Даладье систематически испытывал угрызения совести. Если
Гитлер решился, чем все это кончится? Будет ли трехцветный флаг навеки
замаран в том случае, если не будут выполнены обязательства перед Прагой? С
другой стороны, стоит ли приносить в жертву Францию, должен ли Париж
оказаться в руинах под ударами люфтваффе[4] из-за этих упрямых чехов? Не был
ли прав Боннэ, когда говорил, что война с Германией - самоубийство для
Франции?
Эти пароксизмы сомнений, вероятно, были временно успокоены сообщением о
предстоящей встрече в Мюнхене. Париж ликовал не менее, чем Лондон. "Чувство
облегчения царит в Париже сегодня вечером, - телеграфировал Буллит
государственному секретарю Корделлу Хэллу. - Это сопоставимо с впечатлением
о подписании перемирия". За немногими исключениями политические деятели и
пресса поздравляли друг друга. "Надежда возрождается!" - провозгласил Жорж
Бидо в "Об", в то время как в "Попюлер" бывший премьер-социалист Леон Блюм
писал так: "Сообщение о встрече в Мюнхене вызвало к жизни огромную волну
веры и надежды. Было бы величайшим преступлением против человечности
прервать переговоры или сделать их продолжение невозможным. Встреча в
Мюнхене - охапка дров, брошенная в очаг, когда огонь должен был вот-вот
погаснуть".
Даладье уже набросал обращение к нации по радио, первоначально
намеченное им на 28 сентября, и теперь его задача в огромной мере
облегчилась.
"Я заявил, что сегодня вечером обращусь к стране в связи с
международным положением, но в полдень мне сообщили о предложении прибыть
завтра в Мюнхен для встречи с канцлером Гитлером, мистером Чемберленом и
синьором Муссолини. Я принял это предложение.
Вы должны понять, что накануне столь важных переговоров мой долг
состоит в том, чтобы отложить объяснения, которые я был должен вам дать. Но
перед отъездом я хотел бы поблагодарить народ Франции за отношение ко мне,
преисполненное достоинства и уверенности.
Особо я хотел бы поблагодарить французов, во имя спокойствия вставших
под знамена, и дать им понять, что они действовали не напрасно.
Моя позиция тверда. С того момента, когда мы начали испытывать нынешние
осложнения, я ни на миг не переставал заботиться о мире и жизненных
интересах Франции. Завтра я продолжу эти попытки, сознавая, что за мной -
весь народ".
Как и Чемберлен, Даладье никак не упомянул о том, что сами чехи не
допущены на встречу. Так же как и Великобритания, Франция закрыла на это
глаза. Так на основании чего же вся нация пребывала "в полном согласии"?
Премьер умолчал, но между строк можно было прочесть: "Мир! Любой, любой
ценой - но мир!"
Генерал Гамелен, по его словам, не был готов делать подобные ставки.