"Евгений Трубецкой. Три очерка о русской иконе" - читать интересную книгу автора

Русь, - печенеги, половцы и татанры - не думали о "культуре", а потому
руконводствовались не принципами, а инстинктанми. Они убивали, грабили и
истребляли друнгие народы, чтобы добыть себе пищу соверншенно так же, как
коршун истребляет свою добычу: они осуществляли биологический закон наивно,
непосредственно, даже не пондозревая, что над этим законом звериной жизни
есть какая-либо другая, высшая норнма. Совершенно иное мы видим теперь в
станне наших врагов. Здесь биологизм сознательнно возводится в принцип,
утверждается как то, что должно господствовать в мире. Всякое ограничение
права кровавой расправы с друнгими народами во имя какого-либо высшего
начала сознательно отметается как сентименнтальность и ложь. Это - уже
нечто большее, чем жизнь по образу звериному: здесь мы имеем прямое
поклонение этому образу, принципиальное подавление в себе человенколюбия и
жалости ради него. Торжество танкого образа мыслей в мире сулит
человеченству нечто гораздо худшее, чем татарщина Это - неслыханное от
начала мира порабонщение духа - озверение, возведенное в принцип и в
систему, отречение от всего того человечного, что доселе было и есть в
челонвеческой культуре. Окончательное торженство этого начала может повести
к поголовнному истреблению целых народов, потому что другим народам
понадобятся их жизни. Этим измеряется значение той великой борьбы, которую
мы ведем. Речь идет не только о сохранении нашей целости и незанвисимости, а
о спасении всего человеческонго, что есть в человеке, о сохранении самонго
смысла человеческой жизни против надвигающегося хаоса и бессмыслицы. Та
духовная борьба, которую нам придется еще выдержать, неизмеримо важнее и
труднее той вооруженной борьбы, которая теперь заставляет нас истекать
кровью. Человек не может оставаться только человеком: он долнжен или
подняться над собой, или упасть в бездну, вырасти или в Бога, или в зверя. В
настоящий исторический момент человеченство стоит на перепутье. Оно должно
оконнчательно определиться в ту или другую стонрону. Что же победит в нем --
культурный зоологизм или то "сердце милующее", котонрое горит любовью ко
всей твари ? Чем наднлежит быть вселенной - зверинцем или храмом?
Самая постановка этого вопроса преиснполняет сердце глубокой верой в
Россию, понтому что мы знаем, в котором из этих двух начал она почувствовала
свое национальное призвание, которое из этих двух жизнепонинмании выразилось
в лучших созданиях ее нанродного гения. Русская религиозная архинтектура и
русская иконопись, без сомнения, принадлежат к числу этих лучших созданий.
Здесь наша народная душа явила самое пренкрасное и самое интимное, что в ней
есть, - ту прозрачную глубину религиозного вдохновения, которая
впоследствии явилась мир и в классических произведениях русской ли тературы.
Достоевский сказал, что "красот, спасет мир".¹¹* Развивая ту же
мысль, Соловьев возвестил идеал "теургического искусства".¹²*
Когда слова эти были сказаны, Россия еще не знала, какими художественными
сокровищами она обладает. Теургическое искусство у нас уже было. Наши
иконописцы видели эту красоту, которою спасется мир, и увековечили ее в
красках. И самая мысль о целящей силе красоты давно уже живет в идее
явленной и чудотворной иконы! Среди той многотрудной борьбы, которую мы
ведем, среди бесконечной скорби, которую мы испытываем, да послужит нам эта
сила источником утешения и бодрости. Будем же утверждать и любить эту
красоту. В ней воплотится тот смысл жизни, который не погибнет. Не погибнет
и тот народ, который с этим смыслом свяжет свои судьбы. Он нужен вселенной
для того, чтобы сломить господство зверя и освободить человечество от