"Сергей Михайлович Труфанов. Святой черт (Записки о Распутине) " - читать интересную книгу автора

- А не придет ли сюда этот "старец"?
- Придет, придет! Один архимандрит обещал его привезти. Мы его ждем...
Дни шли за днями. Я готовился к своему делу и почти ничего не слышал,
что говорили о "старце".
В великом посту 1903 года из Сибири в академию приехал начальник
корейской духовной миссии - архимандрит Хрисанф Щетковский (умерший года
через три после этого епископом Елисаветградским). По всем академическим
углам заговорили, что архимандрит этот привез в Петербург великого "старца"
Григория, что Григорий был уже у ректора академии - еп. Сергия
Страгородского, некоторые студенты видели его, получили предсказания и т. д.
Прошло порядочно времени, а я "старца" видеть не удостоился. Опять
начинал успокаиваться на чувстве своего недостоинства, отдаваясь всецело
благочестивым размышлениям об иноческой жизни, а новые разговоры и вести о
"старце", как надоедливые осы, не давали мне возможности не отвлекаться от
того дела, к которому готовился.
Иные говорили, что "старца" Григория трудно видеть, что он бывает
только у ректора и что с ним они ездят во дворец.
Что ни день, то слухи о славе, величии "старца" все более и более
увеличивались.
При своем маленьком положении и сознании своего недостоинства, я
рассудил, что мне не видать блаженного пророка, как ушей своих.
В конце 1903 года, 29 ноября, я принял монашество. Из Сергия меня
обратили в Илиодора. 16 декабря этого же года я, как новоиспеченный инок,
шел по темному академическому коридору, со взорами, опущенными книзу,
согласно учению св. отцов.
Вдруг меня кто-то деликатно, едва слышно, потрепал за плечо. Я поднял
взор свой и увидел о. Феофана и какого-то, неприятно склабившегося, мужика.
- Вот и отец Григорий из Сибири! - застенчиво сказал Феофан, указывая
на мужика, перебиравшего в это время своими ногами, как будто готовившегося
пойти танцевать в галоп.
- А, а, а, - смущенно протянул я и подал мужику руку, и начал с ним
целоваться.
Григорий был одет в простой, дешевый, серого цвета пиджак, засаленные и
оттянувшиеся полы которого висели спереди, как две старые кожаные рукавицы;
карманы были вздуты, как у нищего, кидающего туда всякое съедобное подаяние;
брюки такого же достоинства, как и пиджак, поражали своею широкою
отвислостью над грубыми халявами мужицких сапог, усердно смазанных дегтем;
особенно безобразно, как старый истрепанный гамак, мотался зад брюк; волосы
на голове "старца" были грубо причесаны в скобку; борода мало походила
вообще на бороду, а казалась клочком свалявшейся овчины, приклеенным к его
лицу, чтобы дополнить все его безобразие и отталкивающий вид; руки у
"старца" были корявы и нечисты; под длинными и даже немного загнутыми внутрь
ногтями было много грязи; от всей фигуры "старца" несло неопределенным
нехорошим духом.
Григорий, поцеловавши меня, упорно и продолжительно посмотрел своими
круглыми, неприятно серыми глазами мне в лицо, потом зашлепал своими
толстыми, синими, чувственными губами, на которых усы торчали, как две
ветхих щетки, потрепал меня по плечу одной рукою, держа пальцы другой около
рта, и, обращаясь к Феофану, с какой-то заискивающею, лукавою,
неестественною, противною улыбкою, сказал про меня: