Глава 24

Кинан лениво помешивал свой коктейль. В «Руинах» ему всегда было весело, но сейчас он мог думать только о том, как убедить Эйслинн, что она нужна ему. Он позволил своим эмоциям взять верх, использовал свою силу, и она чуть в обморок не упала, признавая происходящие с ней изменения, но для следующей встречи нужна другая тактика.

Никогда не использовать один и тот же прием дважды.

— Если ты не собираешься разговаривать, Кинан, иди потанцуй. — Тэвиш говорил так спокойно, как будто сам ни капельки не переживал. — Улыбка на твоем лице будет для них очень кстати.

Девушки вытворяли под музыку головокружительные па и задорно хихикали. В толпе двигались охранники — и те, что были на посту, и те, которые сейчас были свободны от своих обязанностей. И хотя это был его клуб, зимние и темные фейри стали появляться здесь все чаще и чаще, поэтому количество охранников пришлось увеличить. Только фейри Высшего Двора более или менее соблюдали установленные в клубе правила. Даже его собственные летние фейри далеко не каждую ночь вели себя адекватно.

— Ты прав, — согласился Кинан и, влив в себя остатки коктейля, поманил пальцем Сериз.

Его мобильный зазвонил, это была она. Ее голос. Она. Моя упрямая королева.

— Эйслинн? — Ответил на звонок Кинан.

Он сделал в воздухе жест, будто что-то писал. Тэвиш протянул ему салфетку, а Ниалл принялся активно копаться в карманах в поисках ручки.

— Конечно… Нет, я в «Руинах». Скоро буду. — Кинан отключился и уставился на телефон.

Тэвиш и Ниалл выжидающе глядели на него. Кинан жестом отослал Сериз назад на танц-пол.

— Она хочет встретиться и поговорить.

— Вот видишь? Она сдастся на твою милость, как и все остальные, — проговорил Тэвиш довольным тоном.

— Мы тебе нужны, или нам можно, — Ниалл обвил рукой талию проходящей мимо Сиобан, — расслабиться?

— Иди танцуй, — ухмыльнулся Кинан.

— Кинан? — Позвала Сериз и протянула ему руку.

— Не сейчас.

Он отвернулся от нее, глядя, как фейри-«львята» снуют в толпе, с трудом избегая участи быть растоптанными под ногами танцующих. Кинан выпустил из ладоней вихрь солнечного света, преобразил его в несколько иллюзорных маленьких солнц и движением руки отправил их под потолок над танцующими.

Моя королева искала меня. Скоро все будет так, как должно быть. Моя королева, наконец, будет со мной. Он радостно засмеялся, наблюдая за веселящимися фейри — за теми, кто разделил с ним столетия ожидания. Скоро он сможет возродить свой Двор. Еще чуть-чуть, и все будет хорошо.

Эйслинн спускалась к реке мимо заброшенных зданий, с каждым шагом повторяя про себя совет Донии: «Будь настойчивой». Она честно пыталась верить, что у нее все получится, но от самой мысли о том, чтобы зайти в их логово, Эйслинн начинало тошнить. Она много раз видела, как фейри заходят в клуб «Руины волшебного замка», и знала, что этого места нужно избегать любой ценой.

Однако, вот я, прямо здесь.

Эйслинн знала, где находится Кинан, и знала, что он пришел бы туда, куда она его позвала, но Дония считала, что поступить именно так было бы мудрее: «Будь агрессивной, — советовала она. — Нанеси удар первой».

Эйслинн, как могла, цеплялась за надежду, что ей удастся сохранить жизнь. Я ведь до сих пор до конца не знаю, чего он хочет. Поэтому она собиралась попросить — нет, потребовать! — чтобы он поговорил с ней, рассказал, что ему нужно и зачем.

У меня все получится . Эйслинн остановилась у двери. Перед ней на табуретке развалился один из вышибал клуба с журналом в руках. Вид у него под «иллюзией» был тот еще — загнутые огромные клыки с обеих сторон лица, острые-преострые на концах. Было такое ощущение, что он всю жизнь таскал железо, и этот факт он, кстати, под «иллюзией» не скрывал. Эйслинн подошла ближе и остановилась в нескольких шагах от него.

— Извините! — Сказала она, чтобы привлечь его внимание.

Фейри опустил журнал ниже и взглянул на Эйслинн сквозь темные очки.

— Вход только для членов клуба.

Эйслинн посмотрела на него в упор, пытаясь поймать его взгляд.

— Я хочу видеть Летнего Короля.

Он отложил журнал в сторону.

— Кого-кого?

Она расправила плечи. Будь настойчивой. Проще сказать, чем сделать. Она предприняла еще одну попытку:

— Я хочу видеть Кинана. Он сейчас в клубе, и я знаю, что он тоже хочет меня видеть. Я, — она с трудом выдавила из себя следующие слова: — новая подруга его жизни.

— Тебе не стоило сюда приходить — проворчал клыкастый громила, но открыл дверь и подозвал какого-то парня с львиной гривой. — Передай Ко…, скажи Кинану, что… — Он посмотрел на Эйслинн.

— Эш, — подсказала она.

— Что пришла Эш, — закончил шкаф.

Львиногривый кивнул и исчез. Его «иллюзия» делала его по-настоящему ангелоподобным, в его гриве переплетались песчано-белые пряди. Из всех фейри, которые ошивались в городе, именно похожие на львов никогда нарочно не провоцировали проблемы.

Вышибала бросил дверь, и она с грохотом закрылась. Он снова взял в руки журнал, но не погрузился в чтение, а все глазел на Эйслинн и качал головой.

Сердце Эйслинн ушло в пятки. Придав лицу скучающее выражение, она уставилась на проезжую часть. Всего несколько машин — движение в этом районе не было интенсивным.

Если я собираюсь вести себя агрессивно, почему бы не начать прямо сейчас? Так, для практики. Когда охранник наконец уткнулся носом в журнал, Эйслинн решилась:

— А знаешь, с клыками ты сексапильнее.

У громилы отвисла челюсть. Журнал спланировал на землю.

— С чем ?

— С клыками, конечно. Серьезно, если ты и дальше собираешься разгуливать под «иллюзией», вставь хоть кольца туда, где клыки. — Эйслинн наградила его оценивающим взглядом. — К тому же вид будет более угрожающий.

Ухмылка медленно вползла на его лицо, как будто с огромным трудом, медленно-медленно над горизонтом вставало солнце. Вышибала сменил «иллюзию».

— Так лучше?

— Однозначно. — Она осторожно шагнула ближе, чтобы не прикоснуться к нему и не запаниковать. Представь, что это Сет. Шкаф был высоченным, поэтому Эйслинн пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Мне нравится.

Он рассмеялся и нервно оглянулся через плечо. «Львенок» еще не вернулся.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, мне точно надерут задницу, — весело сказал клыкастый. — В принципе, мы занимаемся этим со смертными, но ты, — он с сожалением покачал головой, — в их число не входишь.

Эйслинн не сдвинулась с места.

— Неужели он так жесток, что бьет людей?

Вышибала чуть не задохнулся от смеха.

— Кто? Кинан? Черт, нет, конечно. Но он не единственный игрок. Зимняя девушка, советники Кинана, Летние девчонки, — он пожал плечами и заговорил тише, — Зимняя Королева. Никогда не знаешь, кто из них взбесится, если что-нибудь пойдет не так в этой игре.

— И каков приз?

Сердце Эйслинн грохотало в груди. Она была почти уверена в том, что ее вот-вот хватит удар. Если Кинан и Дония чего-то недоговаривают, может, получится хоть что-нибудь вытянуть из этого громилы. Дония, конечно, может говорить, что хочет помочь, но все же она один из игроков.

«Львенок» уже возвращался с двумя фейри, которых Эйслинн видела в библиотеке. Сконцентрируйся. Что бы ни ответил охранник, не поддавайся панике. Вышибала наклонился к ней (еще чуть-чуть — и клыки коснулись бы лба Эйслинн) и прошептал ей на ухо:

— Сила. Власть. Ты.

— О, — выдохнула Эйслинн.

И что это значит?

Эйслинн молча последовала за украшенной венами девушкой, гадая, отвечают ли фейри вообще когда-нибудь на вопросы прямо.

Эйслинн — моя королева, здесь — шла сквозь толпу за Элизой. Толпа расступалась перед ней так же, как и перед ним самим. Она была прелестна — воплотившееся в реальность видение. Летние девушки засуетились. Зимние фейри нахмурились. Темные облизывались, будто в предвкушении чего-то. Остальные — фейри-одиночки и парочка фейри Высшего Двора — с любопытством смотрели на Эйслинн, держась немного в стороне от остальных. Кинану казалось, что вся его жизнь, вся эта долгая борьба сейчас отразилась на лицах присутствующих.

Элиза подошла к нему и склонила голову в поклоне:

— Твоя гостья, Кинан.

Он кивнул и отодвинул для Эйслинн стул. Она не улыбнулась, да и особо счастливой не выглядела. Она пришла сюда не для того, чтобы принять его, а для того, чтобы бороться. И все вокруг наблюдали за ними.

Кинан почувствовал себя неловко под любопытными взглядами. Всегда он выбирал поле битвы, он выбирал декорации, а сейчас она пришла в его клуб, где куча его людей, и он понятия не имеет, что с этим делать.

Но она все же пришла ко мне.

Хотя и не по той причине, которая ему бы понравилась. Весь ее вид говорил о том, что она здесь, чтобы отказать ему. И все равно это было замечательно. Даже если она не его королева, то на этот раз игра все же доставила ему удовольствие, которого он не получал от нее уже много-много лет. Если бы Эйслинн так не шарахалась от него, ее приход сюда мог бы стать прекрасным началом прекрасного вечера.

— Дай мне знать, когда перестанешь пялиться на меня, — сказала Эйслинн, стараясь выглядеть искушенной и опытной, но у нее плохо получалось.

Она обернулась и махнула рукой одному из «львят», сновавших в толпе, подзывая его:

— Могу я получить какой-нибудь нормальный «смертный» напиток? Не горю желанием пить то вино, которым меня потчевали на ярмарке.

«Львенок» поклонился — его грива встала дыбом, когда другой пытался протиснуться ближе — и бросился на поиски напитка для Эйслинн, ни на секунду не замедляя скорости, даже когда натыкался на кого-то в толпе. Он быстро затерялся среди танцующих фейри.

У самого края танцпола Ниалл и Тэвиш с помощью охранников организовали нечто вроде живой баррикады, предназначенной не подпускать к Кинану и Эйслинн присутствующих в клубе девушек. Те плохо понимали, что можно и чего нельзя говорить. А сегодня они все были вне себя, убежденные в том, что их королева наконец-то с ними.

— Я перестал пялиться, — тихо пробормотал Кинан, хотя на самом деле это было не так.

Он вообще не был уверен, что справится с этой непосильной задачей, если она будет часто вот так одеваться. На Эйслинн были какие-то виниловые штаны, которые сидели на ней, как вторая кожа, и старомодная блузка с красной бархатной шнуровкой. Кинан был абсолютно уверен, что если потянет за конец этого шнурка, блузка мгновенно окажется на полу.

— Хочешь потанцевать перед тем, как мы поговорим? — Спросил он.

Ему почти до боли хотелось обнять ее, танцевать с ней, как это было на ярмарке, кружиться среди фейри — наших фейри .

— С тобой? Это вряд ли.

Она будто насмехалась над ним, но Кинан видел, что Эйслинн просто храбрится.

— Все смотрят. — Смотрят на нас обоих . Ему нужно было доказать себе и всем собравшимся здесь фейри, что он не слабый, что не собирается склонять перед ней голову. — Все, кроме тебя.

И Кинан сбросил «иллюзию», выпустив наружу весь свой солнечный свет, и засиял, как маяк в тусклом освещении клуба. Одно дело для смертного видеть фейри, и совсем другое — сидеть рядом с их монархом.

Глаза Эйслинн расширились, дыхание сперло.

Наклонившись через стол, Кинан протянул руку, чтобы взять одну из ее крепко сжатых вместе ладоней. Быстрым, незаметным для глаз смертных движением, Эйслинн дернулась назад и хмуро уставилась на свою руку, словно могла подавить воспоминание о том, как она уже изменилась.

«Львенок», которого она послала за напитком, вернулся с подносом, уставленным самыми разными коктейлями и напитками. Еще трое шли за ним, у каждого в руках был поднос со сладкими «смертными» закусками, которые предпочитали фейри.

Эйслинн отказывалась признаваться в этом даже самой себе, но она вполне дружелюбно улыбнулась расторопным «львятам»:

— Быстро.

Они выпрямились, желтовато-коричневые гривы распушились от удовольствия.

— Для вас мы сделаем все, что угодно, миледи, — ответил ей самый старший на вид хриплым голосом, которым обладали все «львята».

Глядя на Эйслинн, Кинан улыбнулся. Может быть, ее отношение к ним менялось вместе с тем, как менялось ее тело, а может, это было следствием неизбежности принять их мир. Впрочем, ему было все равно, почему это происходит. Главное — она улыбается их фейри. Но когда она снова посмотрела на Кинана, вынужденная лицезреть его сияющий лик, улыбка погасла. Пульс ее бился где-то в области шеи, как пойманная в ловушку птица. Эйслинн с трудом отвела взгляд от Кинана и несколько раз сглотнула.

Но ведь не из-за «львят» ее кровь побежала быстрее, не из-за них на ее щеках появился румянец. Это из-за меня. Из-за нас!

«Львята» поставили подносы на стол: здесь были мороженое, пирожные, кофейные коктейли, десерты из местных кондитерских и сладкие безалкогольные напитки на любой вкус. Указывая на деликатесы, они рычали, перебивая друг друга:

— Попробуйте это.

— Нет, это.

— Вот это ей больше понравится!

Наконец, к столу подошел Тэвиш с охранником, чтобы прогнать их:

— Идите-ка отсюда, ребята.

Эйслинн молча наблюдала за ними, потом решительно повернулась к Кинану.

— Итак, давай поговорим об этой твоей маленькой игре. Может, нам удастся найти какой-нибудь выход, который позволит нам обоим нормально жить дальше своими жизнями.

— Теперь ты — моя жизнь, — ответил ей Кинан. — Все это, — он махнул рукой вокруг себя, — все эти фейри, их жизни, все встанет на свои места, когда ты согласишься быть со мной.

Все потеряет смысл, если ее не будет рядом с ним. Если она скажет «нет», все они умрут.

— Ты нужна мне, — прошептал Кинан.

Эйслинн сжала кулаки. Так не пойдет . Как же ей обсуждать с ним то, зачем она сюда пришла, когда он сидит и сияет, как какой-то космический объект? Он не угрожал ей, вообще ничего не делал, только говорил то, что ей, если честно, было приятно слышать.

Разве все так ужасно? Ее прошибала дрожь, когда он вот так смотрел на нее. Все вокруг кричало о том, что он хороший.

Он фейри. Фейри нельзя доверять.

Весь его гарем собрался на танц-поле — те самые девушки, которые когда-то были на ее месте. Теперь они толпились среди других фейри и сами были фейри. Такой жизни ей совсем не хотелось.

— Вряд ли такой ответ может чем-то помочь, — сказала Эйслинн, глубоко вздохнув. — Ты мне не нравишься. Я не хочу тебя. И не люблю. С чего ты вообще взял, что у тебя есть повод, чтобы… — Она замолчала, пытаясь подобрать подходящие слова, но они никак не хотели находиться.

— Ухаживать за тобой? — Предложил свой вариант Кинан с улыбкой.

— Да как угодно. — Аромат цветов, который Эйслинн ощущала вокруг себя, кружил голову. Собравшись с мыслями, она начала сначала: — Я не понимаю, зачем ты это делаешь.

— Все уже сделано, — проговорил Кинан и потянулся к ней.

— Не смей, — остановила его Эйслинн, отстраняясь.

Он откинулся на спинку своего стула. Синие огни клуба придавали ему еще более нечеловеческий вид.

— Что, если я скажу тебе, — начал Кинан, — что ты — ключ, Грааль, книга, единственное, что может спасти меня? Если скажу, что ты нужна мне, чтобы победить того, кто замораживает землю? Что твое согласие спасет мир — всех этих фейри и твоих смертных? Тогда ты согласишься принять меня?

Эйслинн уставилась на него. Вот оно — то, что они от нее скрывали.

— Значит, в этом все дело?

— Может быть.

Он встал и медленно обошел вокруг стола, давая Эйслинн время превратить стул, на котором она сидела, в своеобразную преграду между ними, но Эйслинн не пошевелилась.

— Есть только один способ узнать это. — Кинан остановился так близко, что ей пришлось бы оттолкнуть его, чтобы встать. — Ты должна сделать выбор — остаться со мной.

Ей вдруг захотелось сбежать.

— Я не хочу становиться одной из них, — сказала Эйслинн и ткнула пальцем в толпу Летних девушек. — Или такой ледышкой, как Дония.

— Выходит, Дония тебе рассказала, — кивнул он, как будто это было само собой разумеющимся.

— Об этой маленькой подробности, которую ты упустил? Да уж, рассказала. — Эйслинн старалась говорить спокойно, будто альтернатива пополнить его гарем или стать замороженной фейри была вполне нормальным фактом. — Слушай, я не желаю становиться одной из твоих игрушек и не хочу быть такой, как Дония.

— Не думаю, что ты станешь тем или иным, — возразил Кинан. — Я уже говорил тебе. Я хочу, чтобы ты выбрала быть со мной. — Он поднял ее на ноги, но не отступил, оставаясь слишком близко к ней. — Если ты — та самая…

— Мне это по-прежнему неинтересно.

Его вид вдруг стал уставшим, несчастным. Именно так себя сейчас чувствовала сама Эйслинн.

— Эйслинн, если ты — тот самый ключ, который мне нужен, и если ты отвернешься от меня, мир будет становиться все холоднее и холоднее, пока летние фейри, включая теперь и тебя, не умрут, а смертные не начнут голодать. — В его глазах, словно в глазах какого-то животного, отражались огни клуба. — Я не могу позволить этому случиться.

Какое- то мгновение Эйслинн стояла, не зная, что ответить. Дония ошиблась: она не могла говорить с ним, не могла пытаться вразумить его. Кинан был непреклонен.

— Мне нужно, чтобы ты поняла. — Его тон был пугающим, как рычание хищника в темноте, предупреждающего об опасности. А затем он добавил отчаявшимся голосом: — Неужели ты не можешь хотя бы попытаться?

И Эйслинн почувствовала, как кивает, соглашаясь попытаться, отчаянно желая покончить с его несчастьями.

Сосредоточься . Она не за этим пришла сюда. Эйслинн схватилась за край стола так, что пальцам стало больно.

Видеть его, знать, кем он был в действительности, понимать, каким на самом деле является тот мир, который он ей предлагал, — все это не облегчало ее задачу. Сопротивляться. Эйслинн и не предполагала, что все будет именно так: ужас, который вызывали в ней все эти создания, должен был сделать ее сильнее, решительнее. Но он смотрел на нее с такой мольбой в глазах, что все, о чем она могла думать, — как дать ему то, чего он хотел, сделать все, только бы тот солнечный свет снова озарил ее.

Эйслинн попыталась сосредоточиться на том, какие фейри ужасные, думать обо всех тех жестокостях, которые она видела.

— Твои фейри не так много значат для меня, — нарушила Эйслинн затянувшееся молчание, — чтобы я отказалась от своей жизни.

Кинан молчал.

— Я видела их. Неужели ты не понимаешь?! Я видела тех, кто сейчас здесь. — Она заговорила тише. — Видела, как они лапают девушек, слышала, что они говорили. Видела, как они щипаются, толкаются, насмехаются друг над другом. Даже хуже: я видела, как они смеются над нами. Всю свою жизнь, каждый день я видела твоих людей. И я не вижу ничего, что стоило бы спасать.

— Если ты примешь меня, ты будешь править ими, будешь Летней Королевой. Они будут подчиняться тебе так же, как мне.

Его глаза умоляли, в них не было ни капли хитрости, только отчаяние.

Эйслинн подняла голову выше.

— Судя по тому, как они ведут себя, не очень-то они подчиняются. Разве что ты ничего не имеешь против их действий.

— Моих сил хватало только на то, чтобы верить в их лучшие стороны и заставить прислушаться ко мне. Если ты будешь править ими, ты сможешь все изменить. Мы так много сможем сделать вместе! Мы сможем спасти их. — Кинан широким жестом указал на танцующих фейри. — Если я не стану настоящим королем, эти фейри умрут. Смертные в твоем городе тоже погибнут. Они уже умирают. И у тебя будет возможность увидеть собственными глазами, как это случится.

Эйслинн почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она знала, что Кинан это видит, но ей было наплевать.

— Должен быть другой путь. Я не хочу этого. Я не стану одной из Летних девушек.

— Станешь, — печально сказал Кинан. — Станешь, если не выберешь меня. Все просто. Честно говоря, даже смешно, как быстро все происходит.

— А если я не этот твой Грааль? Я проведу вечность, как Дония? — Эйслинн оттолкнула его. — Как это вообще может быть нормальным?! Она страдает, ей больно. Я видела это.

Когда Эйслинн упомянула Донию, Кинан вздрогнул, как от удара, и отвел взгляд. Эйслинн замерла. Может, он и получит большую выгоду от происходящего, но от боли, отразившейся на его лице, все это стало неважным.

— Просто пообещай мне, что подумаешь об этом, пожалуйста. — Он наклонился к ней и прошептал: — Я подожду. Просто скажи, что ты поразмыслишь над этим. Ты нужна мне.

— А ты не можешь найти какой-нибудь другой способ? — Спросила Эйслинн, хотя уже знала ответ, знала, что никакого другого способа не существует. — Я не хочу быть твоей королевой. И тебя не хочу. Есть кое-кто, кого я…

— Я знаю, — перебил ее Кинан и взял коктейль у «львенка», который чуть не сбил с ног одного из многочисленных охранников, которые повсюду следовали за Кинаном попятам. Печально улыбнувшись, он добавил: — И мне очень жаль. Я понимаю. Понимаю лучше, чем могу это выразить словами.

Эйслинн начала осознавать всю неизбежность сложившихся обстоятельств: все то, что уже менялось, и все то, что она не хотела менять. Так много вопросов!

— А нельзя как-нибудь по-другому? — Упрямилась она. — Я вообще не хочу быть фейри и уж точно не хочу ими править.

Кинан безрадостно рассмеялся.

— Временами я тоже не хочу. Но ничто не может изменить того, кто мы есть. Я не стану лгать и говорить, что мне бы хотелось иметь возможность все вернуть на свои места для тебя, Эйслинн. Я верю, что ты — единственная. Зимняя Королева боится тебя. Даже Дония верит, что ты — та, кто мне нужен. — Кинан протянул руку. — Мне жаль, что это так пугает тебя. Но я умоляю тебя принять меня. Скажи, чего ты хочешь, и я сделаю все возможное, чтобы дать тебе это.

Через миг он стоял перед ней так же, как на ярмарке, протянув руку и умоляя принять его. Тогда ей казалось, что все вот-вот закончится, а сейчас у нее душа в пятки уходила от ощущения, что все только начинается.

Как мне рассказать обо всем Сету? И бабушке? Что я им скажу? Простое желание перестать видеть фейри не срабатывало, и Эйслинн начинала думать, что со всей этой неразберихой будет так же. И несмотря на то что она изо всех сил старалась отрицать это, она все же осознавала, что с ней происходят изменения.

Я одна из них.

И теперь, если она хочет выжить, ей нужно думать о том, как иметь дело с миром фейри.

Потом она вдруг вспомнила, что и охранник на входе, и Кинан упомянули еще одного правителя, еще одного игрока в этой игре.

Эйслинн посмотрела на Кинана и поинтересовалась:

— А кто такая Зимняя Королева? Она может мне помочь?

Кинан чуть не подавился коктейлем. Едва заметным глазу движением он схватил ее за руки:

— Нет! Ты ни в коем случае не должна давать ей знать, что видишь нас, что понимаешь хоть что-то из происходящего. Я не стану причинять тебе вред из-за того, что ты нас видишь, но есть другие, которые могут это сделать. И Зимняя Королева — одна из них. Это из-за нее я бессилен. Из-за нее замерзает земля. Ты не должна искать с ней встречи.

Его пальцы так сжимали руки Эйслинн, что она тоже начала светиться. Он казался по-настоящему испуганным, и ей не очень-то хотелось разбираться в причинах этого.

Он считает себя бессильным?

Эйслинн молча кивнула. Кинан отпустил ее руки и разгладил смятые рукава блузки. Неожиданно шум и музыка стали громче, и она потянулась к нему, почти касаясь губами его кожи:

— Мне нужно знать больше. Ты просишь от меня слишком многого… — На мгновение Эйслинн замолчала, задумавшись о том, от чего он просит ее отказаться, о том, кем она станет. Точнее, уже становлюсь . — Мне нужны ответы, если ты хочешь, чтобы я обо всем этом подумала.

— Я не могу рассказать тебе всего. Таковы правила, Эйслинн. Правила, которые существуют уже много-много веков. — Он почти кричал, чтобы она слышала его в этом шуме. — Мы не можем говорить здесь, все слишком взволнованы. — Вокруг них совершенно не по-человечески прыгали фейри, даже те, что носили «иллюзии». Он снова протянул ей руку. — Пойдем в парк, в кофейню, куда захочешь.

Эйслинн подала Кинану руку, ощущая растущую ненависть к тому, что ей приходится выбирать.

Кинан держал ее маленькую ладонь в своей руке, и ему казалось, что само солнце коснулось его. Она еще не сказала «да», но она уже думает об этом, принимает то, что ее смертность осталась в прошлом. Конечно, она будет тосковать — так было со всеми новообращенными девушками.

Он вел ее к выходу, видя, что все летние фейри следят за ними с одобрением в глазах. Кинан подозревал, что Эйслинн тоже видит их, не их «иллюзии», а то, что под ними скрывается, их настоящие лица. Она шла за ним через танц-пол. Эйслинн не хотела танцевать, но и не шарахалась от фейри, когда они подходили ближе. Для смертной, которая одарена Видением, это было по-настоящему смело. Кинан знал, что она слышит тех фейри, которые, не зная о ее даре, предпочли остаться невидимыми, подходили ближе остальных и гладили ее по волосам.

— Наша миледи.

— Королева…

— Наконец-то она пришла к нам…

Они не слышали ее сомнений и отчаяния. Они только знали, что смертная девушка искала Кинана, видели, что она уходит вместе с ним. После слов гадалок на карнавале они верили, что она та, кто освободит их. Кинан надеялся, что все они правы.

— Летние девушки в библиотеке, — начала Эйслинн, — они сказали, — она вдруг покраснела и отвела взгляд, — м-м, как будто они встречаются со смертными.

От этих слов Кинану стало больно. Он и подумать не мог, что, когда найдет свою королеву, будет настолько ей неинтересен.

— Встречаются, — ответил он, стиснув зубы.

— Значит, и я могла бы…

Эйслинн замолчала — они подошли к выходу. Вышибала, который добавил металлические кольца к своей «иллюзии» с тех пор как Кинан пришел сюда, улыбнулся Эйслинн:

— Эш.

Она смело ухмыльнулась ему в ответ:

— Потом.

Потрясенный тем, что Эйслинн улыбалась громиле, Кинан собирался с мыслями, чтобы спросить, что между ними происходит. Ему казалось, это куда лучше, чем обсуждать ее желание продолжать отношения со смертным. Они уже вышли на улицу, и он почувствовал это: боль от пробирающего до костей холода.

— Бейра, — процедил Кинан и поспешно добавил шепотом: — Оставайся рядом со мной. К нам направляется моя мать.

— Я думала, ты живешь с дядями.

— Так и есть. — Он встал перед Эйслинн, закрывая ее собой. — Бейра не способна ни о ком заботиться.

— Ну-ну, сладкий мой, не очень-то любезно с твоей стороны.

Бейра вышла из темноты, как ночной кошмар, который он никак не мог забыть. В ее «иллюзии», как обычно, имелась нитка жемчуга и серое платье. На Бейре было меховое манто. Но «иллюзия» скрывала снег в ее глазах и морозные искры на губах. Кинан знал, что Эйслинн это видит. Знал, что она видит истинное обличие его матери, и ему это не нравилось.

Бейра вздохнула, выпустив ледяной вихрь ему в лицо, и заявила как ни в чем не бывало:

— Я тут подумала, что мне просто обязательно нужно встретиться с девушкой, о которой болтают все вокруг.

После этого Зимняя Королева потянулась к Кинану и поцеловала в обе щеки. Он почувствовал, как там, где ее губы коснулись его кожи, появились обмороженные участки, но промолчал.

— А другая знает, что ты на свидании с ней? — Драматично прошептала Бейра, указав на Эйслинн, и сморщила нос.

Кинан сжал ладонь в кулак, едва сдерживаясь и думая о том, как она угрожала Донии. Сейчас, когда рядом с ним стояла Эйслинн, все еще уязвимая, он не смел поддаваться эмоциям.

— Я не знаю, — сдерживая ярость, произнес Кинан.

Бейра поцокала языком.

— Вспыльчивость так непривлекательна, тебе так не кажется?

Кинан не поддался на эту уловку.

Бейра сложила руки вместе, послала в него волну холода и приторно-слащавым голосом поинтересовалась:

— Ты не познакомишь нас, милый?

— Нет, — твердо ответил Кинан, оставаясь между ней и Эйслинн. — Думаю, ты должна уйти.

Бейра рассмеялась; холод, который клубами вырывался вместе со смехом, причинял Кинану боль. Он старался закрывать собой Эйслинн так, чтобы холод не смог достать ее. Но она вдруг вышла из-за его спины и смерила Бейру презрительным взглядом.

— Пойдем, — сказала Эйслинн и взяла его за руку, не в знак любви или привязанности, а в знак солидарности с ним.

Это была уже не та взволнованная девушка, с которой он разговаривал в «Руинах». Нет, сейчас она была похожа на воина, закаленного в тысячах битв и забывшего, что такое улыбка даже в моменты радости. Она была великолепна!

Пока Кинан стоял, изо всех сил пытаясь справиться с холодом Бейры, Эйслинн потянула его голову к себе и поцеловала обмороженные щеки. Он чувствовал ее губы, как бальзам на ранах.

— Терпеть не могу выскочек, — констатировала Эйслинн.

Тепло прошло сквозь его ладони, поднялось внутри и обожгло щеки.

Этого не может быть!

Кинан перевел взгляд с Эйслинн на свою мать. Они стояли лицом к лицу, будто были готовы с минуты на минуту развязать войну, которой фейри не доводилось видеть тысячи лет.

Неспособный собраться с мыслями, Кинан уставился на мусорный контейнер чуть ниже по улице, на полусонного мужчину, свернувшегося в гнезде из грязной одежды и рваных коробок, и вдруг почувствовал, что к ним приближаются его советники с охраной.

Бейра подошла ближе и подняла руку к щеке Эйслинн:

— У нее знакомое лицо.

Эйслинн увернулась от ее прикосновения:

— Нет.

Бейра рассмеялась, и Эйслинн почувствовала, как по спине поползло что-то холодное и мерзкое. Ее злость на то, что она становилась одной из них, теперь не имела значения. Все это перестало быть важным, когда Бейра ранила Кинана. В Эйслинн загорелся инстинкт защитить его — потребность, которую она часто ощущала по отношению к своим друзьям и никогда — к фейри. Может, от того, как он смотрел на нее в клубе, но в Эйслинн росло чувство, что Кинан так же пойман в ловушку, как и она сама.

Бейра не выстоит против нас обоих, против Летних Короля и Королевы. И хотя мысль эта Эйслинн совсем не радовала, она понимала, что права.

— До скорой встречи, сладенькие, — промурлыкала Бейра и махнула рукой.

Две ссохшиеся ведьмы вышли вперед и встали по обе стороны от Бейры, как фрейлины со своими хозяйками на картинах, изображавших королевских персон. Под «иллюзиями» у этих фейри не было ничего общего с темной красотой Бейры. Казалось, кто-то высосал из них жизнь, оставив пустые иссушенные оболочки с остекленевшими глазами.

Не оглядываясь, все трое двинулись вниз по аллее. Кусочки льда блестели под ногами Бейры, как битое стекло.

Эйслинн взглянула на Кинана.

— Ну и сука! Ты в порядке?

Кинан с благоговением смотрел на нее, приложив ладонь к щеке. Раны исчезали у нее на глазах, оставались лишь красные следы там, где она его поцеловала. Оба «дяди» встали с обеих сторон от Кинана, охранники окружили их. Слишком мало, слишком поздно…

Сразу несколько фейри заговорили одновременно:

— Бейра ушла?

— А ты…

Но Кинан не обращал на них внимания. Он взял Эйслинн за руку и положил ее ладонь на свою щеку.

— Ты сделала это, — проговорил он тихо.

Один из фейри шагнул ближе:

— Что она сделала? Ты ранен?

— Она не поняла, да? — Вдруг спросил Кинан. — Бейра не видела этого?

Его глаза расширились, и Эйслинн разглядела крошечные фиолетовые цветы, распустившиеся в их глубине. Она отдернула руку и потрясла головой:

— Это ничего не значит и ничего не меняет. Я просто… Я не знаю, почему я это сделала.

— Но ты сделала это, — прошептал Кинан и взял ее руки в свои. — Ты видишь, как все изменилось.

Ее затрясло.

Он смотрел на нее так, словно она была тем самым Граалем, о котором он говорил, и в голове Эйслинн пульсировала только одна мысль — бежать, бежать как можно быстрее и как можно дальше.

— Мы собирались поговорить. Ты сказал…

Ее голос стих, когда в голове неожиданно взорвалось понимание того, что сейчас произошло.

Так это правда! Я… Эйслинн даже не могла додумать эту мысль, но знала, что это правда. И он тоже это знал. Она покачала головой.

— Похоже, кое-кто скоро присоединится к нам? — Проговорил выступивший вперед «дядя», который казался молчаливее второго.

Все еще держа Эйслинн за руки, Кинан поднял голову и тихим шепотом, похожим на отголоски летней грозы, объявил:

— Эйслинн исцелила прикосновение Зимней Королевы.

— Да я вообще-то и не собиралась, — запротестовала Эйслинн, пытаясь освободить руки.

Когда он крепко схватил ее, все дружелюбие и желание защитить его испарились неизвестно куда.

— Она поцеловала мороз Бейры, и он исчез. Она развеяла ее прикосновение. Она добровольно дала мне руку, и я был сильнее.

Кинан выпустил одну ее ладонь и снова прикоснулся к своей щеке. Фейри вокруг забормотали:

— Что она сделала?

— Она исцелила меня поцелуем, разделила со мной свою силу.

По- прежнему держа Эйслинн за руку, Кинан упал на колени, глядя на нее. По его лицу текли золотые слезы, словно ручейки жидкого солнечного света.

Остальные фейри последовали его примеру, упав на колени прямо на грязный тротуар.

— Моя Королева, — прошептал Кинан и отпустил вторую руку Эйслинн.

Он встал и потянулся к ее лицу.

И она побежала. Она бежала так, как никогда в жизни, раздавливая оставшиеся после «визита» Бейры мерцающие льдинки, все дальше и дальше убегая от солнечного света, которым лучился Кинан.

Через несколько секунд после побега Эйслинн Кинан снова упал на колени. Никто не поднялся.

— Она ушла, — простонал он. Он знал, что выглядит слабым, но у него не был сил обращать на это внимание. — Это она, и она ушла. Она знает, и она ушла!

Он смотрел туда, куда убежала Эйслинн. Она двигалась не так быстро, как фейри, но намного быстрее любого смертного. На долю секунды в голове Кинана мелькнул вопрос, заметила ли это сама Эйслинн?

— Нам вернуть ее? — Спросил один из рябинников.

Кинан повернулся к Ниаллу и Тэвишу:

— Она ушла.

— Ушла, — повторил Тэвиш и жестом отпустил охранников.

Те растворились в тенях, оставаясь достаточно близко, чтобы их можно было позвать, но и достаточно далеко, чтобы не иметь возможности улышать тихий разговор.

Ниалл взял Кинана за руку:

— Дай ей вечер, чтобы все это переварить.

Тэвиш подошел к Кинану с другой стороны.

— Она подумает об этом. Так она сказала в клубе, — убеждал себя Кинан, переводя взгляд с одного своего советника на другого. — Подумает. Она должна.

Тэвиш и Ниалл молча вели Кинана вперед. За ними в полной тишине следовали охранники.