"Далия Трускиновская. Шайтан-звезда" - читать интересную книгу автораон, - и ведь когда-то его использовали всего лишь для лечения кашля и
поноса... Ничего, сейчас будет готово противоядие! Подтащи-ка тот коврик, о Мамед. Мамед взял за угол немалый ковер, дорогой, армянской работы, из тех, на которых дремали здесь обитатели дома, пережидая дневной зной, и с трудом подтянул его. Саид, перевернув Рейхана на спину, уложил его на ковер и внимательно рассмотрел его лицо, а потом взял в руки его ханджар. - Я тоже обратил внимание, о Саид, - сказал Мамед. - И днем я видел своими глазами, что в рукоять вделана прекрасная хорасанская бирюза, цветом как синее небо утром после дождя, которая ценится дороже золота, а не дешевая голубая бирюза из Серабит-эль-Хадема. - А что ещё смутило тебя, о Мамед, в облике этого чернокожего? - Обычно у черных рабов ноздри, подобные кувшину, и одна губа как одеяло, а вторая, как башмак, этот же - обладатель тонких черт лица, и будь его кожа светлее, я назвал бы его арабом из благородных, о Саид. Саид омочил палец в струе и крепко потер щеку Рейхана, потом внимательно осмотрел и понюхал палец. - Нет, чернота, пожалуй, его природное свойство... - пробормотал он. - В таком случае кое-что становится понятно, о Мамед. Есть некая страна, где чернокожие приближены к трону белолицего повелителя, и окружены почетом, и отдают своих дочерей в харимы к его вельможам, а родившиеся от таких союзов дети могут наследовать имущество своих отцов и их должности при дворе... Да куда же пропала Ясмин, накажи её Аллах? Прежде всего мы должны привести в чувство этого чернокожего... А в той стране, было бы тебе ведомо, о Мамед, унаследуют цвет матери, и нет в этом для них укора или позора, прозвание не хуже прочих прозваний... Не наелась ли и ты там банджа, о Ясмин? Может быть, ты спишь и видишь, как поешь во дворце повелителя правоверных и как он за твое искусство берет тебя в свой харим? - Пропади ты пропадом, о Саид! - немедленно отозвалась на крик невольница. - Пропади навеки, но сперва помоги мне, ибо я несу горшок с горячей водой, и держу его обеими руками, а лестница тут крутая! - Взяла ли ты ложку, о несчастная? Если нет, то давай сюда горшок и ступай на кухню за ложкой, - велел Саид. - Нам понадобится самая маленькая. Прими горшок, о Мамед, и ставь его сюда. Мамед протянул вверх руки, и взял горшок вместе с тряпкой, в которую он был обернут, и поставил его куда велено. - Разве ты врач, о Саид, что тебе непременно нужно исцелить этого чернокожего? - спросил он. - Разумеется, Аллах отплатит нам за доброе дело, но боюсь я, что прежде его вознаграждения нас ждет немало неприятностей из-за событий этой ночи. Давай приведем в чувство этого чернокожего, оставим ему горшок, а сами уйдем своей дорогой. - Куда ты так торопишься? Мне слишком много вопросов нужно задать ему, о Мамед, - сказал Саид, и тут к ногам его упала маленькая серебряная ложка. - Я пойду поищу ребенка! - крикнула сверху Ясмин. - Спускайся сюда, о женщина. Похоже, что ребенка искать в этом доме бесполезно, и его мать - равным образом, - отвечал Саид. - Мы опоздали, но, если будет на то милость Аллаха, мы ещё сумеем им помочь. Он набрал ложкой горячей воды и залил её не в рот, как полагалось бы, |
|
|