"Далия Трускиновская. Чумная экспедиция ("Архаровцы" #1)" - читать интересную книгу автора

двадцать лет прожил при русской миссии и обучился своему искусству. А коли и
соврал, коли он в Сибири травознайничать учился, тоже беда невелика.
Оный Ерофеич изготовлял настойку на многих травах и пользовал ею от
всего, начиная с насморка и кончая слабоумием. Орловский живот не устоял
против китайского снадобья, с легкой руки графа Ерофеич вошел в моду при
дворе, а его панацея (так изволила назвать сию мутную и адской крепости
настойку государыня) стала почти ежедневным питьем для графа. И получила
прозвание по имени составителя.
Казачок налил полную чарку из другой фляги.
- Извольте, "ерофеич"!
- Твое здравие, Филатка! - Орлов махом выхлестнул чарку и фыркнул
по-конски. - А теперь давай натягивай мне сапоги!
Нужду он справил, стоя у распахнутой дверцы кареты. Затем прямо с
подножки, на ходу, сел в седло подведенного берейтором вороного Арапа и
поскакал вдоль растянувшейся колонны в одной расхристанной рубахе и
узорчатом халате. За ним поспевал берейтор в ливрее.
Арап с утра был ходок, весел, баловался. Ощущать его конский азарт было
одно удовольствие.
Взлетев на пригорок, граф из-под руки оглядел растянувшуюся колонну. С
особым удовольствем отметил, как держатся в седле офицеры-пехотинцы - все в
темно-зеленых мундирах, в черных поярковых треуголках, отличающихся лишь
галуном на полях: у преображенцев - с крупными зубчиками, у семеновцев - с
мелкими, у измайловцев - вообще без зубчиков.
Не испорченные чтением при свечах глаза графа издали высмотрели эти
различия.
- Эх, молодцы пребраженцы! Щегольски идут! - сказал он берейтору и
пустил Арапа вскачь. Он был почти счастлив - утренняя встречняя прохлада
веселила тело и душу.
Догнав преображенцев, Орлов хлопнул по плечу Артамона, прошелся по
поводу его помятой внешности, и тут же повернулся к Архарову.
Этого офицера, хоть он был и выше чином, чем повеса Медведев, Орлов на
попойку (последнюю перед Москвой!) не звал. Давным-давно Архаров после драки
в бильярдной сделался ему симпатичен - так теперь определяли это чувство, ни
к чему не обязывавшее. Но граф, не обременяя своей памяти науками, более
доверял ощущеним, чем знанию. По ощущениям выходило: Архаров норовом
покрепче всех братьев Орловых, включая Алехана, и иметь такого человека
"своим" было полезно. То бишь, для дела полезно, а не для гулянки. На
гулянке этакая пасмурная рожа разве что мысли о несварении желудка навеять
может. Опять же, красавца Медведева можно по-свойски ударить по плечу, можно
с ним фривольно пошутить, этот же - глыба угрюмая, неповоротливая, поди, и
шуток не разумеет. И кто его разберет, что у него там в голове шевелится...
- Что, не оробел, Архаров? - спросил граф. - Чума-то уж близко.
- Преображенцам робеть не велено, - кратко отвечал Архаров. Он не любил
разводить белендрясы со старшими по званию. Да и вообще с ними разговаривать
не умел - не получалось.
- Гляди, я тебя не напрасно взял, - напомнил и ему, и самому себе
Орлов. - Хорошо себя окажешь - резво вверх поднимешься.
Архаров поклонился, молча выражая согласие.
Не зная, что бы ему еще сказать, Орлов несколько подумал - да и
поскакал прочь, сопровождаемый берейтором.