"Сергей Петрович Трусов. Искажение (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

становилось невыносимым, Виктор почувствовал, как в нем закипает злоба, но
водка еще оставалась, и он надеялся, что кто-нибудь не выдержит и
сорвется.
Тут Игорь Газунов взял гитару, и все замолчали, радуясь, что можно
передохнуть и собраться с мыслями. Но Игорь не дал такой возможности.
Тексты у него были подобраны соответствующие, и даже в песнях он продолжал
провоцировать народ на откровенность. И действовал не прямиком, не грубо,
а, скорее, тонко и околичностями - пел не про разведчиков и шпионов, а про
Одессу-маму и каких-то урок, которые гуляют по тихим переулкам. Вызывал у
людей нужные ассоциации и лукаво поглядывал сквозь очки, словно спрашивал:
"Ну, кто первый расколется?" Но люди лишь добродушно улыбались, прекрасно
понимая истинный мотив песен прожженного интригана.
В конце концов, Газунов умаялся, отложил гитару и с расстройства
хватанул целый стакан. Изобразил он это мастерски, так что его примеру тут
же последовал азартный Эдик Залужицкий, который расстрогался больше всех,
и которому очень импонировала природная забубенность Игоря. Это был первый
признак того, что железные ряды эмиссаров дали слабину, и все оживились,
задвигали стаканами, надеясь, что вот-вот кто-то не выдержит и начнет
сыпать адресами и паролями. Все рассчитывали на Эдика Залужицкого и стали
щедро подливать ему из своих посудин. Эдик же смотрел благодарными глазами
и, не чуя подвоха, знай себе, опрокидывал. Чувство меры изменило всем
сразу, и кончилось тем, что Эдик уронил голову на стол, чудом
промахнувшись мимо салата на газете. Тут, наконец, до всех дошло, что они
натворили, и взгляды разведчиков дружно скрестились на Газунове. Но и
здесь было поздно что-либо предпринимать. Очки у певца задрались на
малиновый лоб, близорукие глаза горели диким огнем, а губы, растянувшись в
идиотской ухмылке, изрыгали такое, от чего вяли уши. Тогда те агенты,
которые еще что-то соображали, остановили свой выбор на Грише Бибине.
Чтобы развязать ему язык, требовалось много, но никто не знал, сколько
Гриша уже успел принять. За сегодняшний вечер он не проронил ни слова,
наливался молча, и создавалось впечатление, что в полном одиночестве.
Посовещавшись с Шуйским, Гнездовой куда-то выскочил, но вернулся быстро и
с бутылью, заткнутой какой-то черной пробкой. Внутри плескалась жидкость,
такая же прозрачная, как та, что пили до сих пор, но с первого
натренированного взгляда в ней чувствовалась сила, как минимум, в два раза
большая. Бутыль установили перед Бибиным, но он взглянул спокойно и с
достоинством. Стало ясно, что Гриша принимает вызов.
Что было потом, Виктор помнил смутно. В какой-то момент дал о себе
знать ангел-хранитель. Он орал дурным голосом, словно кот, которого в
разгар марта заперли в темной кладовке. Потом пел песни, но Виктор
запомнил только одну - "Наша служба и опасна и трудна". Пришлось выпить
три раза подряд, не закусывая, после чего ангел-хранитель угомонился.
Игорь Газунов неоднократно выскакивал в коридор, безобразничая, кричал
петухом и кидался на людей из темноты. Его ловили всей компанией, в
результате чего Косте Марочному разбили нос, и он долго возмущался. Затем
полный провал памяти, а после Виктор очнулся, когда они с Шуйским сидели
напротив друг друга и обсуждали преимущества того положения, что впереди
два выходных. Проснувшийся Эдик Залужицкий посмотрел на них жалостливым
взглядом, и со словами "Никак не пойму, о чем вы тут говорите" снова
уснул. Был, кажется, один существенный эпизод, когда Виктор беседовал с