"Сергей Петрович Трусов. Треугольник на сером фоне" - читать интересную книгу автора

искаженных пропорциях, с намеком на присутствие потусторонних сил. Я
рассуждал совершенно серьезно, хотя и понимал, что это похоже на бред.
Обычным вещам давал нелепое толкование, сознавая его абсурдность, но в то
же время и свою беспомощность. Порывы ветра объяснял взмахами крыльев
невидимых тварей, а шелест листьев - шажками зыбких теней. Кто-то
хозяйничал в моей голове, как в собственном доме, вознамерившись вызвать
там полный хаос. Опомнившись, я вскочил и зашагал прочь из пустого
сквера...
...шел по оживленным улицам, лавировал в толпе, изображал энтузиазм
субботней суеты. Не выделялся, занимал очередь, тянул шею, демонстрируя
озабоченность и любопытство. Вел себя, как разведчик с другой планеты, пока
не увидел в витрине восковое лицо с гримасой ожесточения и фальшивого
оптимизма. Лицо оказалось моим, и я свернул в глухой переулок...
Тропа войны вывела меня к перекрестку. Лихорадка прошла, и я не знал,
что предпринять дальше. Одна дорога, мощенная брусчаткой, шла круто вниз и
упиралась в сквер, подобный предыдущему. Другая проходила мимо школы, в
которой я не учился, а дальше виднелись дома, в которых не жил. Третья вела
назад, а поперек четвертой высился забор. Идти было некуда.
- Сигаретку не дашь?
Я дернулся и обернулся. Передо мной стоял низенький крепыш в мятых
брюках и пиджаке поверх зеленого свитера. Глаза его хитровато лучились, а
сам он смахивал на тряпичный абажур.
Я протянул пачку. Человек-настольная лампа ловко выдернул сигарету,
крутнул ее в пальцах и сунул за ухо.
- А пятнадцать копеек?
Ситуация стала проясняться. Я осмотрелся по сторонам в поисках дружков
вымогателя. Никого не обнаружил, и это показалось странным. Ханыга мог,
конечно, воображать все, что ему угодно, однако для грабежей и уличных драк
одной наглости маловато. Я был выше ростом и шире в плечах, но, правда, не
светился тусклой радостью собственного превосходства.
- Пошли, - сказал он, получив монету, и решительно зашагал по улице,
ведущей вниз.
Не зная зачем, но я поплелся следом. Коротышка меня огорошил, застал
врасплох, подчинил своей воле. Я глядел ему в спину, гадая, чем все это
закончится. Предложит распить бутылку? Заведет к уголовникам? Вытащит за
углом нож и снова чего-нибудь попросит? В общем, я попал в дурацкое
положение, из которого надо бы выбираться, да нет ни сил, не желания.
Так мы и шли. Молча, неизвестно куда, но с надеждой, что где-нибудь
окажемся. Наше движение приобрело глубокий смысл, временно скрытый от нас
обоих, и я проникся симпатией к своему попутчику. Цель далека и туманна, но
мы достигнем ее, преодолев множество препятствий.
Когда мы достигли развилки улиц, из-за поворота вышел и протопал мимо
курсант военной школы. Шапка, черная шинель, брюки с лампасами. Коротышка
стал как вкопанный, провожая взглядом молодцеватую фигуру. Я машинально
сделал то же самое.
- Это сам-мые надежные люди, - произнес ханыга тоном необыкновенно
прозорливого человека.
Потом глянул на меня снизу вверх и добавил:
- Это я тебе говорю.
Я не понял, в чем смысл неуместного заявления, но мне стало грустно.