"Владимир Царицын. Его турецкий роман " - читать интересную книгу автора

отвернулась к морю. - Наверное, я пошутила.
Пругов развернул ее за плечи к себе.
- Наверное? То есть ты не знаешь - пошутила или нет?
Надя долго не отвечала. Глаза ее становились то серыми, то синими. Они
мерцали.
- Я не пошутила. Я знаю. Мы с тобой Андрюшенька умрем в один день. И от
этого никуда не деться. Ни тебе, ни мне...

Утро следующего дня было солнечным.
Уже в семь утра было жарко, а днем, судя по всему, даже близость моря
не спасет от жары. Единственное спасение - не выходить из кондиционированной
прохлады одноместного люкса, а если выходить, - то не в город, а либо в бар,
где кондеры работают на полную мощность, либо сразу на пляж и - в море. И
сидеть там...

Солнце выглянуло из-за гор в пять сорок, один из его любопытных лучиков
нашел щелку в задернутых портьерах, проник в номер, отыскал
Пругова и ласково погладил его по щеке. Пругов улыбнулся во сне, но не
проснулся - этой ночью он уснул поздно. Покоя ему не дали немцы, веселящиеся
сначала в баре, потом, перешедшие в свой номер, который был соседним с
номером Пругова. Немцы смеялись, громко разговаривали, практически, орали, и
полночи был слышен звон бокалов. Потом немцы утихомирились, но тут пришли
они - мысли.
О своем будущем как писателя Пругов уже не думал. Он думал о странной
женщине, случайно встретившейся ему на пути.
Правильней было бы сказать, что мысли о Надежде не покидали его с того
момента, когда он сел в микроавтобус, поджидающий на пристани его, Вову
Коваленко и еще нескольких слегка протрезвевших за обратный путь морских
туристов, чтобы отвезти их в отель. Надежда с мужем от пристани пошли на
остановку долмуши, которая называлась
"дурак". (Все остановки в Турции носят это весьма привычное для слуха
русского человека название, но привычное на родине, а здесь - неожиданное,
похожее на насмешку). Надежда с мужем пошли к "дураку", а он, Пругов, стоял
и смотрел им вслед.
Как дурак.
Он ничего не понимал. Эта женщина пока оставалась для него загадкой. Но
какая женщина может быть для мужчины творческого (да любого!), желанней
загадочной? Только еще более загадочная. Как
Надежда.
Вначале она показалась Пругову наивной простушкой, начитавшейся его
детективов и случайно познакомившейся с самим автором(!). Чуть позже она
предстала перед ним в роли искусительницы, кстати сказать, не слишком
опытной, решившей сбежать от мужа-тирана и поразвлечься на стороне, и
оказавшейся, в конце концов, банальной динамщицей.
Потом он подумал, что у нее не все дома. А как о таком не подумать,
если Надежда всерьез принялась рассуждать о том, что...? Бред!
Конкретный бред сумасшедшего.
А после произошло и вообще нечто странное...

Они еще посидели какое-то время на камне, но курить хотелось безбожно.