"Владимир Царицын. Его турецкий роман " - читать интересную книгу автора

отца своего я не знала никогда. Даже отчество у меня от деда, маминого
папы... С мамой пришел он. Шпиль. С цветами и фруктами. Как только он
объяснил мне, кто он такой, я его сразу выгнала, послала к черту. И сказала,
чтобы передачку свою забрал. Мама расстроилась. Оказывается, Шпиль сразу
узнал кто я и что я, где живу, с кем. Он к маме пришел. Денег принес, хоть и
вины его в этой аварии не было. Это я была во всем виновата, что не
уговорила Никиту ехать на автобусе.
Надя сожгла сигарету в несколько затяжек и снова выкинула окурок в
окно. И замолчала, закрыв глаза и откинув голову на подголовник сидения.
Пругов тоже молчал. Он ждал продолжения рассказа, так как понимал, что
Надежда решила высказаться, и она выскажется. Он не торопил ее с рассказом,
но и останавливать не собирался. Хирурги говорят: чтобы потом было хорошо,
сейчас надо сделать больно.
Вован мирно чмокал во сне на заднем сидении. Наверное, ему снилось
что-то хорошее и доброе. Или вкусное.
- Я выписалась через десять дней. Никиту уже конечно похоронили.
Я поехала на кладбище в ту деревню, где жили Никитины родители. Они
сказали, что их сын погиб из-за меня. Я уехала. А вскоре заболела мама, у
нее обнаружили рак. Нужно было много денег, чтобы маму лечить. У нас же
бесплатная медицина, ты знаешь... Учебу в институте я бросила, устроилась в
кафе рядом с домом, мыла посуду. Дворником в нашем ЖЭУ работала на
полставки. И так..., подрабатывала, где придется. Шпиль приходил регулярно.
Он был таким заботливым. Носил цветы, конфеты, деньги предлагал. Я от всего
отказывалась. Но мама мне все это время на мозги капала. Хороший человек,
говорила, этот
Шпиль. Ни в чем не виноват, а видишь, как заботится? Наверное он в тебя
влюбился. Нет, мама, отвечала я, он такой заботливый, потому что убил Никиту
и нашего с Никитой сына. Но ведь было расследование, говорила мама,
экспертизы разные. Не виноват Шпиль в аварии.
Несчастный случай. А я не хотела соглашаться. Мы с мамой все время
спорили, а ей становилось все хуже и хуже. Умирая, мама сказала: если Шпиль
сделает тебе предложение, не отказывайся. Я знаю, говорила мама, он тебя
любит и тебе будет хорошо. Во всяком случае, не придется полы в подъездах
мыть всю жизнь и объедки из кафе домой таскать. Обещай мне, просила мама,
что выйдешь за Шпиля. Я пообещала, чтобы ее успокоить и мама умерла,
уверенная, что свое обещание я сдержу. Я никогда не обманывала маму, ни разу
в жизни. Но на этот раз... я решила ее обмануть. А почти сразу после
похорон, которые оплатил Шпиль, я стала сомневаться в своем решении. Может и
права мама, думала я. Не люблю его, и, наверное, никого после Никиты
полюбить не сумею, но лучше жить с нелюбимым богатым, чем с нелюбимым
бедным. А как жить одной, я не знала. Я растерялась от вороха проблем,
которые свалились на мою голову. Какое-то время я не работала, в ЖЭК нашли
другую. И в кафе нашли. И вообще работу я найти не могла, специальности-то
никакой у меня не было.
Недоучившаяся студентка строительного института. А за квартиру платить
надо было, и питаться чем-то. А Шпиль все приходил. Говорил, что любит меня,
что влюбился еще тогда, когда меня из Таврии покореженной вытаскивали. И
потом он в реанимацию приходил, когда я там в беспамятстве валялась. Врал,
наверное... А может и нет. Может и сейчас он меня любит..., по-своему
как-то. В общем, согласилась я, позволила себя купить. Вот и получается, что