"Владимир Царицын. Его турецкий роман " - читать интересную книгу автора

на майках под мышками были совершенно не похожи на античных куртизанок.
Погружения не было. Откуда? Какое погружение в публичном доме?
Хоть и в античном, но в таком..., - никаком, не похожем ни на что,
только на пыльную площадь.
Несколько заинтересовал театр на двадцать четыре тысячи посадочных мест
с шикарной акустикой, при которой на задних рядах слышно, как на сцене упала
мелкая монетка. Пругов представил себе, как он сидит на жестких каменных
ступенях и слушает Пласидо Доминго, и понял, что не смог бы дослушать
концерт до конца.
Погружение так и не наступило.
Захотелось домой. Не вообще домой - пока только в отель.
На обратной дороге водитель посоветовал заехать в дом Девы Марии, в
котором она, по преданию, умерла и из которого вознеслась на небо.
Пругов махнул рукой: а, поехали, чего уж там! Раз уж мы тут рядом.
Что не заехать? Тем более что он уже давно хотел по-маленькому.
Посетив место общественного пользования (кстати, за посещение этого
заведения денег здесь не брали), Пругов постоял у дома Девы
Марии, постоял, подумал, и заходить не стал. Не испытал жгучей
потребности. Он не стал оставлять у стены с веревочками своей записки, не
стал набирать воду из трех источников в виде обычных водопроводных кранов,
даже пить ее не стал. Сел под навес в уютной кафешке, заказал бокал пива,
сидел, курил, размышлял. Что это?
Неужто финал? Неужто и впрямь исписался?
В Трою он решил не ехать (эту поездку он запланировал на предпоследний
день своего пребывания в Турции). Что он там увидит?
Те же самые искусственные камни, руины, похожие на эфесские.
Деревянного коня, которого турки ремонтируют каждый год, а раз в
несколько лет меняют на нового.
- Домой надо ехать, - решил он. - Может дома все будет иначе? Вот
только получу положенную (избыточную, но приятную) дозу ультрафиолета,
помокну в Эгейском море, подышу воздухом, пропитанным запахом тысяч
растений-экзотов, поем персиков, которые, кстати, здесь совершенно
невкусные, и уеду. Вернусь в холодный и дождливый, а может быть, даже
снежный октябрь родного города и буду дома на диване ждать прихода
вдохновения. А не дождусь, так...
Пругов не смог сейчас придумать, чем он будет заниматься, если не
дождется вдохновения. Не хотелось ничего придумывать.
- Поживем, увидим, - постановил он мудро и только тут понял, что думает
вслух. Толстый турок за стойкой смотрел на Пругова странно.

- Вы здесь одна, или... с компанией?
- Я здесь не одна. И не с компанией. Со мной - вот "это".
Надежда кивнула головой вбок. Пругов проследил за кивком и увидел
мужчину, уютно расположившегося на лавочке у борта. Он лежал на боку,
положив под голову набитый вещами пластиковый пакет, похожий на надувную
подушку, и громко храпел. Звуки музыки из рубки и всплески ныряльщиков
совершенно его не тревожили. Лицом мужчина был развернут к борту, поэтому
разглядеть его внешность и определить возраст, было сложно.
- Муж?
Надя кивнула: