"Стефан Цвейг. Шахматная новелла" - читать интересную книгу автора

ничего не сможет сделать.
Мак Коннор повиновался. Последующие маневры обоих игроков
(мы-то все уже давно превратились в простых статистов) состояли
в непонятных для нас передвижениях фигур. Ходов через семь
Чентович, подумав немного, поднял на нас глаза и сказал:
"Ничья".
На мгновение воцарилась полная тишина. Вдруг сразу стали
слышны и шум моря, и радио в соседней гостиной, и каждый шаг
гуляющих на верхней палубе, и тонкий свист ветра в оконных
рамах. Мы не смели пошевелиться. Все произошло так внезапно, мы
просто были напуганы: неизвестно откуда взявшийся человек
заставил подчиниться своей воле чемпиона мира, и к тому же в
наполовину проигранной партии. Только Мак Коннор шумно перевел
дыхание, откинулся назад, и с его губ сорвалось удовлетворенное
"ага!". Я снова внимательно посмотрел на Чентовича. Мне еще
раньше показалось, что к концу игры он побледнел. Но чемпион
мира умел держать себя в руках. По-прежнему сохраняя
равнодушный вид, он сгреб твердой рукой фигуры с доски и
спросил:
- Желаете сыграть третью партию, господа?
Вопрос был задан спокойным, чисто деловым тоном,
неудивительно было то, что чемпион, как бы совершенно не
замечая Мак Коннора, пристально смотрел в глаза нашему
избавителю. Как лошадь по уверенной посадке узнает нового,
опытного всадника, так и Чентович разгадал, кто,
собственно, был его настоящим и единственным противником. Вслед
за ним и мы невольно уставились на незнакомца. Но не успел тот
ответить, как, охваченный честолюбивым азартом, Мак Коннор
торжествующе воскликнул;
- Конечно, без всякого сомнения! Но только на этот раз
играть будет этот господин. Он один против Чентович а.
И тут произошло нечто совсем непредвиденное. Незнакомец,
который все еще с непонятным напряжением смотрел на пустую
доску, вздрогнул, услышав это энергичное заявление. Видя, что
все взгляды устремлены на него, он смутился.
- Ни в коем случае, господа,- сказал он, запинаясь, в
явном замешательстве,- это невозможно... Вам придется обойтись
без меня... Ведь прошло уже двадцать лет, нет, даже двадцать
пять лет с тех пор, как я сидел за шахматной доской. Я только
сейчас понял, как невежливо поступил, вмешавшись без разрешения
в вашу игру. Прошу вас извинить меня за дерзость. Больше я не
буду вам мешать.
И прежде чем мы успели прийти в себя от изумления, он
повернулся и вышел из салона.
- Но это невозможно!- грохотал пылкий Мак Коннор,
барабаня кулаком по столу.- Совершенно исключено, чтобы он
двадцать пять лет не играл в шахматы ! Да ведь он предвидел
каждую комбинацию, каждый встречный маневр по крайней мере за
пять-шесть ходов вперед. Из пальца этого не высосешь. Это
просто невероятно, не так ли?