"Стефан Цвейг. Амок" - читать интересную книгу автора

Я видел это раз из окна своего дома... это было страшное зрелище... но
только потому, что я это видел, я понимаю самого себя в те дни... Точно так
же, с тем же ужасным, неподвижным взором, с тем же исступлением ринулся я...
вслед за этой женщиной... Я не помню, как я все это проделал, с такой
чудовищной, безумной быстротой это произошло... Через десять минут, нет, что
я говорю, через пять, через две... после того как я все узнал об этой
женщине, ее имя, адрес, историю ее жизни, я уже мчался на одолженном мне
велосипеде домой, швырнул в чемодан костюм, захватил денег и помчался на
железнодорожную станцию... уехал, не предупредив окружного чиновника... не
назначив себе заместителя, бросив дом и вещи на произвол судьбы... Вокруг
меня столпились слуги, изумленные женщины о чем-то спрашивали меня, но я не
отвечал, даже не обернулся... помчался на железную дорогу и первым поездом
уехал в город... Прошло не больше часа с того мгновения, как эта женщина
вошла в мою комнату, а я уже поставил на карту всю свою будущность и мчался,
гонимый амоком, сам не зная зачем...
Я мчался вперед очертя голову... В шесть часов вечера я приехал... в
десять минут седьмого я был у нее в доме и велел доложить о себе... Это
было... вы понимаете... самое бессмысленное, самое глупое, что я мог
сделать... но у гонимого амоком незрячие глаза, он не видит, куда бежит...
Через несколько минут слуга вернулся... сказал вежливо и холодно... госпожа
плохо себя чувствует и не может меня принять...
Я вышел, шатаясь... Целый час я бродил вокруг дома, в безумной надежде,
что она пошлет за мной... лишь после этого я занял номер в Странд-отеле и
потребовал себе в комнату две бутылки виски... Виски и двойная лоза веронала
помогли мне... я, наконец, уснул... и навалившийся на меня тяжелый, мутный
сон был единственной передышкой в этой скачке между жизнью и смертью.

Прозвучал колокол - два твердых, полновесных удара, долго вибрировавших
в мягком, почти неподвижном воздухе и постепенно угасших в тихом неумолчном
журчании воды, которое неотступно сопровождало взволнованный рассказ
человека, сидевшего во мраке против меня; мне показалось, что он вздрогнул,
речь его оборвалась. Я опять услышал, как рука нащупывает бутылку, услышал
тихое бульканье. Потом, видимо, успокоившись, он заговорил более ровным
голосом:
- То, что последовало за этим, я едва ли сумею вам описать. Теперь я
думаю, что у меня была лихорадка, во всяком случае я был в состоянии
крайнего возбуждения, граничившего с безумием, - человек, гонимый амоком. Но
не забудьте, что я приехал во вторник вечером, а в субботу, как я успел
узнать, должен был прибыть пароходом из Иокогамы ее муж; следовательно,
оставалось только три дня, три коротких дня, чтобы спасти ее. Поймите: я
знал, что должен оказать ей немедленную помощь, и не мог говорить с не".
Именно эта потребность просить прощения за мое смешное, необузданное
поведение и разжигала меня. Я знал, как драгоценно каждое мгновение, знал,
что для нее это вопрос жизни и смерти, и все- таки не имел возможности
шепнуть ей словечко, подать ей какой-нибудь знак, потому что именно мое
неистовое и нелепое преследование испугало ее. Это было... да, постойте...
как бывает, когда один бежит предостеречь другого, что его хотят убить, а
тот принимает его самого за убийцу и бежит вперед, навстречу своей гибели...
Она видела во мне только безумного, который преследует ее, чтобы унизить, а
я... в этом и была вся ужасная бессмыслица... я больше и не думал об этом...