"Стефан Цвейг. Кристина" - читать интересную книгу автора

отдалась этому впервые охватившему ее чувству и с жадным любопытством
смотрит и смотрит во все глаза. Ни единой мыслью не оглядывается она назад.
Забыты мать, служба, деревня, забыта лежащая в сумочке любовно нарисованная
карта, на которой она могла бы прочесть название каждой вершины и каждого
горного ручья, опрометью несущего в долину, забыто собственное вчерашнее
"я". Только бы впитать все до последней капли, только бы не упустить ничего
из беспрестанно меняющейся величественной панорамы, запечатлеть каждый ее
кадр и пить, пить, не отрывая губ, морозный воздух, крепкий и пряный, как
можжевеловка, этот волшебный горный воздух, от которого сердце бьется звонче
и решительней! Четыре часа Кристина, не отходя ни на минуту, смотрит в окно,
настолько увлеченная, что забыла о времени, и, когда поезд остановился и
кондуктор на незнакомом диалекте, но все же внятно объявил название станции,
где она должна сходить, у нее в испуге замерло сердце.
Боже мой - сделав над собой усилие, Кристина очнулась от сладостных
грез, - уже приехала и ничего не успела придумать: ни как поздороваться с
тетей, ни что сказать ей при встрече. Она поспешно хватает чемодан, зонтик -
только бы ничего не забыть! и устремляется вслед за выходящими пассажирами.
Носильщики в разноцветных фуражках, выстроившиеся к приходу поезда строго,
по-военному, в два ряда, тут же разлетелись, с охотничьим азартом ловя
прибывших; отовсюду слышатся шумные приветствия, выкрикивают названия
отелей. Но Кристину никто не встречает. Она растерянно оглядывается вокруг,
от волнения у нее сдавило горло, она высматривает, ищет. Но тщетно. Никого.
Всех встречают, все знают, куда им идти, только она не знает, одна она.
Приехавшие уже толпятся у гостиничных автобусов, пестрой вереницей стоящих в
ожидании, словно готовая к стрельбе батарея; перрон почти опустел. И
по-прежнему никого: о ней забыли. Тетя не пришла: может быть, уехала или
заболела, и ей, Кристине, телеграфировали, что поездка отменяется, а
телеграмма, увы, запоздала. Господи, хоть бы хватило денег на обратную
дорогу! Собравшись с духом, она все же решается подойти к служителю, у
которого на околыше фуражки золотится надпись "Отель Палас", и слабым
голоском спрашивает, не живут ли у них супруги ван Боолен. "Как же, как же",
- гортанно отвечает важный краснолобый швейцарец, ну да, конечно, ему
поручено встретить барышню на вокзале. Пусть она даст ему квитанцию на
багаж, а сама пока садится в автобус. Кристина покраснела. Только сейчас она
заметила, и это ее больно задело, как выдает ее бедность зажатый в руке
нищенский плетеный чемоданчик на фоне новеньких, будто с витрины, гигантских
кофров, сверкающих металлической оковкой и неприступно возвышающихся среди
пестрых кубиков из ценной юфти, чистой лайки, крокодиловой и змеиной кожи,
ожидающих погрузки. Она вмиг почувствовала, как бросается в глаза дистанция
между другими пассажирами и ею. Ее охватило смущение. Надо что-нибудь
соврать - быстро решает она.
- Остальной багаж придет потом.
- Ну что ж, тогда можно ехать, - заявляет (слава богу, без всякого
удивления или презрения) величественная ливрея и распахивает дверцу
автобуса.
Стоит человеку чего-нибудь устыдиться, как это неощутимо откладывается
даже в самом отдаленном уголке сознания, затрагивая каждый нерв; и любое
беглое упоминание, всякая случайная мысль заставляют однажды устыдившегося
снова претерпевать пережитую муку. От этого первого толчка Кристина утратила
свою непосредственность. Она неуверенно ступает в сумрачный салон автобуса и