"Стефан Цвейг. Завоевание Византии ("Звездные часы человечества") " - читать интересную книгу автора

Рога до Мраморного моря, вдоль всего гигантского лагеря едет он от палатки к
палатке, всюду лично подбадривает военачальников, воодушевляет солдат. Но,
как опытный психолог, он знает, чем можно разжечь до предела боевой пыл его
стопятидесятитысячной армии; и он дает свирепое обещание, которое, к его
чести и бесчестию, и выполняет до конца. Это обещание под гром барабанов и
звуки фанфар его герольды выкрикивают на все четыре стороны света: "Мухаммед
клянется именем аллаха, именем Магомета и четырьмя тысячами пророков, он
клянется душой своего отца, султана Мурада, клянется жизнью своих детей и
своей саблей, что после взятия города он дарует своим войскам на три дня
право неограниченного разграбления. Все, что имеется внутри его стен: утварь
и всякое добро, украшения и драгоценности, монеты и сокровища, мужчины,
женщины, дети, все это должно принадлежать победоносным воинам, сам он
отказывается от какой-либо доли, кроме чести завоевания этого последнего
оплота Восточной Римской империи".
Бешеным ликованием встречают солдаты свирепую весть. Словно буря,
нарастает буйный шум ликования и неистовых криков "аллах-иль-аллах",
вырывающихся из тысяч глоток, и долетает до перепуганного города. "Ягма",
"Ягма" - "Грабьте!" "Грабьте!" Слово это становится боевым кличем, оно в
дроби барабанов, оно в реве труб и звоне цимбал, и ночью лагерь превращается
в праздничное море света. Содрогаясь, видят осажденные со своих насыпей, как
на равнине и на холмах загораются мириады огней и факелов и неприятель под
звуки труб, свистелок, барабанов и тамбуринов празднует победу еще до
победы; это напоминает зловещую и шумную церемонию языческих жрецов перед
принесением жертвы. Но в полночь, по приказу Мухаммеда, гаснут в один миг
все огни и резко обрывается тысячеголосый гомон разгоряченных толп. Но этот
тяжкий мрак и внезапное безмолвие своей грозной решительностью больше
угнетают расстроенных, насторожившихся греков, чем неистовое ликование
буйных огней.

ПОСЛЕДНЯЯ ОБЕДНЯ В СВЯТОЙ СОФИИ

Осажденным не нужны ни дозорные, ни перебежчики, они знают и так, что
им предстоит. Они знают, что приказ о штурме крепости отдан, и предчувствие
неслыханной ответственности и неслыханных опасностей нависает над городом,
как грозовая туча. Население, разъединенное ссорами и религиозными распрями,
в эти последние часы вдруг забывает о всех разногласиях. Так обычно только
крайняя беда являет нам зрелище несравненного человеческого единения на
земле; пусть все знают, какие ценности им предстоит защищать: веру, великое
прошлое, общую культуру. Басилевс повелевает совершить волнующую церемонию:
по его приказу весь народ - православные и католики, священники и миряне,
дети и старцы выстраиваются в одну процессию. Никто не имеет права, никто не
хочет оставаться дома, начиная с самых богатых и кончая беднейшими, все
выстраиваются, с благоговением запевая "Kyrie Eleison", и торжественное
шествие сначала обходит город, а затем и внешние укрепления. Взятые из
церкви иконы и реликвии несут впереди; повсюду, где в стенах пробита брешь,
вешают иконы, они лучше, чем земное оружие, отразят штурм неверных.
Одновременно император Константин собирает сенаторов, дворян и
военачальников, чтобы последним обращением разжечь в них мужество. Правда,
он не может, как Мухаммед, обещать им безмерную добычу. Но он живописует
честь и славу, которые они добудут для всех христиан и всего западного мира,