"Стефан Цвейг. Жгучая тайна" - читать интересную книгу автора

ненавистью ждал, когда этот подавляемый гнев вырвется наружу. Насмешливо
прищуренными глазами окидывал он сердитое лицо барона. Он замечал, что барон
бранится сквозь зубы и едва удерживается, чтобы не обрушить на него поток
ругательств, и с злорадством наблюдал за все усиливающейся яростью матери;
оба они явно жаждали предлога наброситься на него, устранить его или
обезвредить. Но он не подавал ни малейшего повода. Его ненависть,
взлелеянная долгими часами, научила его расчету, и он не делал ошибок.
- Давайте вернемся, - вдруг сказала его мать. Она чувствовала, что
дольше не выдержит, что она должна что-то сделать - хотя бы закричать под
этой пыткой.
- Как жалко, - спокойно проговорил Эдгар, - здесь так хорошо.
Оба они понимали, что мальчик издевается над ними. Но они не решились
ничего сказать, так безукоризненно этот маленький тиран за два дня научился
владеть собой. Ни один мускул на его лице не выдал злой иронии. Не проронив
ни слова за весь длинный путь, они повернули обратно. Когда мать с сыном
остались одни в ее комнате, она все еще не могла успокоиться. По тому, как
сердито она бросила зонтик и перчатки, Эдгар сразу заметил, что она до
крайности раздражена и только ищет, на чем сорвать гнев; но он добивался
взрыва и нарочно не уходил, чтобы еще больше разозлить ее. Она прошлась взад
и вперед по комнате, села, побарабанила пальцами по столу, потом опять
вскочила. - Какой ты растрепанный, грязный. Постеснялся бы людей! Ведь ты
уже не маленький! - Не возразив ни слова, мальчик подошел к зеркалу и
причесался. Это молчание, это упрямое, холодное молчание с издевательской
усмешкой на губах приводило ее в бешенство. Больше всего ей хотелось высечь
его. - Иди в свою комнату! - вне себя крикнула она, не в силах больше
выносить его присутствие. Эдгар улыбнулся и вышел.
Как они оба дрожали теперь перед ним, как они, барон и его мать,
боялись остаться с ним втроем, как страшились его цепкого, беспощадного
взгляда! Чем хуже им приходилось, тем большее удовлетворение светилось в его
глазах, тем откровенней становилась его радость. Эдгар мучил их, наслаждаясь
их смятением, с почти бессознательной жестокостью ребенка. Барон еще
сдерживал свой гнев, надеясь, что ему удастся перехитрить мальчика, и думал
только о своей цели. Но мать Эдгара то и дело теряла самообладание. Для нее
было облегчением прикрикнуть на него. - Не играй вилкой! - шипела она на
него за столом. - Ты вести себя не умеешь, тебя нельзя сажать со
взрослыми. - Эдгар только улыбался, слегка склонив голову набок. Он знал,
что она делает это с отчаяния, и гордился тем, что они постоянно выдают
себя. Его взгляд был теперь совершенно спокоен, как взгляд врача. Раньше он,
наверное, говорил бы дерзости, чтобы досадить матери, но ненависть быстро
научает многому. Теперь он только молчал, молчал и молчал, - пока она не
начинала стонать под гнетом его молчания.
Она больше не могла сдерживаться. Когда они вышли из-за стола и Эдгар
все с той же упорной навязчивостью собрался следовать за ними, ее взорвало.
Она забыла всякую осторожность и бросила ему в лицо всю правду. Не в силах
больше терпеть его неотступное выслеживание, она встала на дыбы, как
измученная мухами лошадь. - Что ты все бегаешь за мной, как трехлетний
ребенок? Я не желаю, чтобы ты все время мозолил мне глаза. Детям не место
среди взрослых. Запомни это! Займись один чем-нибудь хоть на час. Читай или
делай, что хочешь. Оставь меня в покое! Ты мне надоел своим приставанием и
капризами.