"Валерий Цыганов. Переводные картинки" - читать интересную книгу автора

все время надо, чтобы он шел.
Я показал маме картинки с человечками, говорящими непонятные слова. Она
долго их рассматривала, шевелила губами и смешно морщила нос, а потом
сказала, что в одном месте написано "я говорю по-английски", а на других
картинках написано, кажется, то же самое, только на разных языках, и что эти
картинки, наверно, из какого-то учебного набора и было бы лучше, если бы
человечки говорили только на английском, но разные фразы, потому что в школе
я буду изучать именно этот язык.
Мама ушла на кухню, а я убрал в стол свои картинки и начал читать "Трех
мушкетеров", но дочитал только до места, где д'Артаньян дерется с Рошфором,
потому что пришел папа. Я не слышал, как он вошел, и увидел его уже в
комнате: он улыбался во весь рот и держал за руль... новенький велосипед!
Из-за папиного плеча выглядывала мама и тоже улыбалась.
А тут еще пришел мой старший брат и принес вратарскую форму и мяч,
самый что ни на есть настоящий, "олимпийский", даже мама удивилась, и я
потом случайно услышал, как она в соседней комнате говорила Мишке и папе,
что нельзя меня так баловать и что впредь надо согласовывать свои покупки и
если уж покупать дорогую вещь, то одну от всей семьи. Папа с ней сразу
согласился, а Мишка сказал, что он теперь сам зарабатывает на жизнь и может
подарить родному брату что угодно, тем более на юбилей. И все засмеялись.
В этот день была суббота, и мы не ложились спать долго-долго. Сидели
все вместе за столом в большой комнате, пили чай с пирогом, который мама
испекла специально для меня. Она очень вкусно готовит, не хуже, чем в
столовой.
Когда я, наконец, лег спать, все пришли пожелать мне спокойной ночи,
даже Мишка, и когда они ушли, я подумал, что у меня самая замечательная в
мире семья, а этот удивительный день - самый счастливый в моей жизни.


3

На другой день я до обеда катался на новом велосипеде, тормоза у него
хватали намертво, особенно если нажать сразу на ручной и ножной, - велосипед
прямо как вкопанный останавливался. И все ребята с нашего двора, которым я
давал прокатиться, очень его хвалили, а Лешка, так тот прямо сказал -
"стоящая машина", а уж он-то разбирается в технике, будь здоров!
Потом, когда мы договорились сыграть в футбол и я вышел с мячом и в
новой форме, все чуть не полопались от зависти. Вообще-то я только мечтаю
стать вратарем и на воротах стою так себе, но на этот раз никто не возражал,
и я простоял целый тайм. Играть в перчатках было удобно, мяч не выскальзывал
и почти не отбивал руки, но все равно я пропустил шесть голов, и Лешка
сказал, чтобы я отдал перчатки Сережке Волкову, а сам шел на защиту, потому
что проигрываем мы с позорным счетом. Перчатки я отказался отдать, хотя мне
их вовсе не жалко было, просто надоело, что этот Лешка вечно командует, как
ему нравится. Ну и катись тогда со своими перчатками и мячом, сказал Лешка и
нарочно забил мяч в крапиву, чтоб мне труднее было достать.
Я убежал домой, заперся в ванной и пустил душ на всю катушку, чтобы
никто не приставал, что случилось, а потом лег в комнате на диван и стал
читать книгу. Родители собирались идти в театр, и на меня никто не обращал
внимания, потому что мама в таких случаях всегда теряет какую-нибудь заколку