"Владимир Тучков. Скованные одной целью ("Танцор")" - читать интересную книгу автора

лиловых веток. - Нюхай на здоровье.
- А что еще? Никто тебя, надеюсь, не обижал без меня? По этой поре
телки бывают очень злыми. Просто остервенелыми бывают телки! По себе знаю!
- Дык, кто ж меня обидит-то? Я ж специально стареньким прикинулся.
Ногами шаркал, носом шмыгал. Кто ж на такого руку или чего там еще поднимет?
- Это правильно, - одобрила Стрелка. - Ты моя собственность. А
собственность должна беречь себя для хозяйки.
- Да, - как бы вспомнив нечто несущественное, лениво сказал Танцор, -
пушку нашел.
Стрелка резко крутанулась на стуле на сто восемьдесят. Чтобы посмотреть
на лицо, которое прямо сейчас попытается солгать самым наглым образом.
- Эт-та каким же макаром? - спросила она вкрадчиво.
- Да, понимаешь, иду я себе, иду. Народу нет. Соловей орет истошно,
словно его насилуют. И вдруг вижу, на дорожке что-то валяется. Наклоняюсь -
мать честная! - пистолет системы Вальтер. Ну, я его в карман и положил. Ведь
пригодится же? Так?
- Пригодится, - ответила Стрелка совсем не так и не то, что хотела
сказать.
Потому что взгляд ее слегка замутился. Всего лишь от двух произнесенных
Танцором слов: "соловей" и "насилуют". Да еще от одуряющего запаха, которым
истекала плотоядная сирень. Ну, и, конечно же, от мужественной самцовой
осанки, которую Танцор придал своему телу, насыщенному гормонами.
Стрелка встала со стула и, вытянув вперед руки, пошла вперед.
Неотвратимо и истово, словно боярыня Морозова.
Когда сошлись, то одежда тотчас же полетела в разные стороны. Футболка
накрыла монитор, с которого пытался подсматривать за любовной баталией
обросший щетиной натовский рейнджер. Брюки зацепились ремнем за оконную
ручку. Еще одни брюки угодили на шкаф. Еще одна футболка каким-то образом
очутилась под диваном. Самое непонятное произошло с тапочками Стрелки,
которые с тех пор никто не видел. В связи с чем пришлось покупать новые.
И они сошлись прямо на полу. Поскольку до дивана надо было пройти
четыре длинных шага.
И Танцор взял ее, потерявшую ощущение реальности. Потерявшую
чувствительность тех участков тела, которые не соприкасались с Танцором.
Точнее - эта чувствительность перетекла в места, которыми Стрелка срослась с
Танцором, отчего острота ощущений достигла умопомрачительной силы.
Танцор взял ее решительно. Взял ее мощно. Взял смело и раскованно.
И уже через пятнадцать минут из распахнутых окон доносилась чарующая
песнь любви и секса: "О! О, мамочка! Ох! Мамочка! Блядь! Мамочка! О-О-О!"
И все замирало вокруг, все цепенело от пронзающего безмолвное
пространство неистового гимна плоти.
Сирень начинала благоухать на пределе возможного.
А соловьи в Сокольниках замертво падали с веток от разрыва аневризмы.
Секс в мае - это круто. Слишком круто для слабых духом и нищих телом.

АППЛЕТ2

НА СТЕНЕ ВИСИТ МОЧАЛО

А утром уже все по-иному. Утром вместо соловьев шустрые воробышки,