"Роберт Такер. Сталин. Путь к власти" - читать интересную книгу автора

этот последний. В нем Коба должен был воскреснуть. С этого момента Coco
начал именовать себя Кобой и настаивать, чтобы мы именовали его только так.
Лицо Coco сияло от гордости и радости, когда мы звали его Кобой"27.
Учитывая важную роль символического образа Кобы в жизни интересующей
нас личности, стоит, пожалуй, подробнее остановиться на том, что в этом
образе с самого начала привлекало Coco. Коба из "Отцеубийцы" - вовсе не
сложная и тонкая натура, а довольно прямолинейный идеализированный тип
героя, постоянно встречающегося в романах подобного жанра, - сильный,
молчаливый, бесстрашный рыцарь, доблестный в бою, меткий стрелок, ловкий и
изобретательный в трудных ситуациях. Подобные качества, конечно же, должны
были понравиться любому задиристому подростку, желающему вообразить себя в
роли героя. Но в истории, рассказанной Казбеги, Коба обнаружил еще одно
свойство, которое, несомненно, сделало его для Coco Джугашвили особенно
привлекательным: он выступает как мститель.
Тема отмщения проходит красной нитью через весь роман. Так, обычай
кровной мести кавказских горцев многократно упоминается с одобрением. В
романе простые люди Грузии горят желанием отомстить высокомерным русским
завоевателям, которые захватили страну, ограбили и унизили ее народ. Сам
Шамиль - "железный человек", храбрый военачальник, обожаемый своими
сторонниками, - предстает как руководитель народного движения мстителей,
который "олицетворял собою гнев народный"28. Иаго и Коба страстно
желают отомстить не только непосредственным угнетателям (Гирголе и
исправнику), но одновременно и русским властям, поддерживающим таких
негодяев. И они видят в служении Шамилю ниспосланную небом возможность
принять участие в коллективном акте отмщения. Таким образом, роман
"Отцеубийца" не только дал Coco идеализированный образ героя в роли
мстителя, но и убедил его в том, что свершившийся акт - триумф отмщения -
достойное дело, которому можно посвятить жизнь.
И наконец, в романе присутствовала очень важная социальная тема.
Описывая конфликт между грузинами и русскими, автор показывал грузинское
общество разделенным по классовым признакам. Войско Шамиля, писал Казбеги,
состояло из горцев и простых крестьян, чьи селения были сожжены, урожаи
уничтожены, а жены обесчещены русскими завоевателями. В то же время
грузинские князья и другая знать, стремившаяся к почестям и выгодным
назначениям, которые позволили бы им жить подобно европейским аристократам,
сражались на стороне Воронцова. Крепко связанные с традиционными институтами
крепостничества, грузинские феодалы были готовы ради своекорыстных интересов
пожертвовать благополучием родины. Наблюдая это, неграмотный горец Шамиль
понял, что следовало бы распространить на всех грузин ту свободу и
равенство, которыми пользовались его соплеменники-чеченцы, никогда не бывшие
крепостными. Таким образом, с некоторой натяжкой можно сказать, что Шамиль у
писателя Казбеги, как и Коба, выступает за новое социальное устройство.
Когда, например, деревенская женщина обращается к Кобе с просьбой о защите
от Гирголы, то в авторском комментарии говорится: "Странно! При
огранизованном управлении, когда начальники, диамбеги, судьи, приставы и
всякие другие чиновники наводнили страну, как муравьи, и делали вид, что
чинят правосудие, простая, ни в чем не повинная женщина умоляла человека,
совершившего убийство, защитить ее от несправедливости!"29 Хотя подобные
высказывания и не являлись прямыми призывами к социальной революции, они
подталкивали мысль читателя в данном направлении. Подростку с таким