"Шелли Такер. Запретное прикосновение " - читать интересную книгу автора

железное кольцо и не без труда приоткрыла дверь. В комнату проникли свет из
коридора, звуки музыки, запахи пищи из большой залы. В них смешались ароматы
кролика, посыпанного имбирем, заварного крема с корицей, жареного фазана под
фиалками. Звуки и запахи грандиозного пиршества.
По случаю ее помолвки.
- Добрый вечер, Мириам.
Кьяра прикрыла глаза, пряча недовольство. Мириам присела в глубоком
поклоне и, выпрямившись, сказала с легкой улыбкой:
- Так и знала, что вы здесь.
В голосе звучали сочувствие и понимание.
Камеристка отличалась довольно высоким ростом - могла смотреть прямо в
глаза своей госпоже - и, хотя была на восемь лет старше, выглядела почти так
же молодо. На этом их сходство, пожалуй, кончалось, ибо волосы Мириам были
светлыми, а лицо невероятно красивым.
- Опять погрузились с головой в чтение? - спросила она с чуть уловимой
насмешкой и в то же время с уважением.
Кьяра кивнула и немного отступила от двери, впуская вошедшую.
- Мой отец велел тебе найти меня?
Мириам немного помедлила с ответом.
- В общем, да.
- Не лги и не жалей меня, - стараясь казаться бесстрастной, проговорила
Кьяра и отвернулась, проходя в глубь комнаты.
Она хорошо знала, что после трагической гибели Кристофа отец всячески
старался избегать ее. Да что там старался! До сих пор в ушах у нее звучат
его гневные слова. Слова осуждения.
"Если бы ты не была столь упряма, если бы изволила выполнить мои
пожелания оберегать Кристофа, если бы не выходила из замка, тогда бы он не
последовал за тобой!"
"Если бы"... Эти слова, словно кинжал, вонзались ей в сердце вот уже
четыре страшных месяца.
- Ваша светлость, - закрыв за собой дверь, Мириам прошла в комнату
следом, - дела и обязанности вашего батюшки, его горе, здоровье не давали
ему возможности, заставляли находиться в отдалении от вас все это время... -
Кьяра молчала, и Мириам заговорила вновь, повторяя не в первый уже раз одни
и те же слова утешения. - Переговоры с Тюрингией, подписание мирного
соглашения, кладка новых стен. Он был очень...
"Отец просто не может и не хочет простить меня, - думала тем временем
Кьяра. Она снова уселась на подоконник, устремив взор в окно. - Он никогда
не простит меня".
Девушка покачала головой в подтверждение своих мыслей, провела рукой по
холодному камню подоконника. Каким огромным казался ей этот каменный выступ
в детстве!
Ей было три года - она совсем не знала матери: та умерла родами, дав
жизнь единственной дочери. Когда она была совсем маленькой, они с отцом
часто сиживали здесь, у окна, на их любимом месте. Отец рассказывал ей
разные истории, показывал удивительные фокусы, на которые был большой
мастер. Подолгу держал на коленях и утешал, когда она плакала.
На глаза навернулись слезы. Да, с годами отец все больше отдалялся от
нее по мере того, как она из ребенка превращалась в девушку. Но так еще не
было никогда. Смерть Кристофа воздвигла между ними огромную непроницаемую