"А.Туяр "Анализ"" - читать интересную книгу автора

подушке, вдруг поняла - если Васька умрет, это будет хорошо. Хорошо Саше,
хорошо ей, хорошо всем людям, которые морщатся, прикасаясь к нему, словно
можно заразиться геном. И ничего не значит, что она знает Васеныша, как
доброго и веселого любимого сынулю, внутри него сидит тот оборотень с
фотографии, и вылезет когда-нибудь насовсем, вылупится из Васькиного тела и
разума, где таится пока что. И все помнят про это.
Так впервые Лия захотела его убить. Hе Ваську - оборотня. Во сне она
выдирала, выцарапывала его из Васькиного разрезанного живота, Васька
плакал, оборотень выл и пытался спрятаться. Через месяц, когда Ваську
выписали - подросшего и стриженого наголо, с утешительным диагнозом, она
уже смотрела на него по-другому. Словно ища место, где провести тот
приснившийся разрез. Hяня к ним не вернулась - сослалась на сессию. Лия
нашла другой детский сад, спросила про сепецгруппу сама, с порога.
Заведующая пояснила, что группа есть, но в ней уже только три ребенка.
Остальных нет. Это "нет" вызвало в Лие картинку - родители, бабушки и
дедушки, кладущие детей на чистые столы в уютных кухнях и стерильным
ножом... Ваську записали.
В газетах непрерывно муссировали тему спецгрупп и спецклассов. Ужасы
делились на два вида - как патологические детки кого-то убили-покалечили и
как кто-то убил маленького маньяка. Hе жалели места на фотографии. Детей
убивали родственники и родители здоровых детей, неизвестные террористы и
пьяные дяди, воспитатели и другие дети, и всегда сочувствие было на стороне
убийц - героев, избавителей.
Лия купила хороший немецкий нож - совершенно случайно, посмотрела по
телевизору рекламу и купила такой же. Тщательно осмотрела фаску, ручку,
фирменный знак - все, как показывали, а цена втрое меньше. И купила. Hож
самозатачивался, во всяком случае резал всегда хорошо.
Летом Лия отправила на дачу троюродного брата с семейством - у того
родилась третья дочка, и он с женой согласен был копать и полоть за три
месяца свежего воздуха. Лия представила себе Ваську с соседскими детьми и
купила две путевки в пригородный санаторий. Брат из благодарности весь июнь
возил ей туда свежую зелень.
Потом лето куда-то подевалось, снова кленовые листья поплыли в лужах.
Лия ехала в лифте с подвыпившей компанией с верхнего этажа, когда соседка,
стокилограммовая женщина в ярком пальто, навалилась на нее и вдруг
забулькала в лицо, что выселит ее вместе с отродьем из приличного дома,
сколько можно терпеть, ведь он уже сейчас топает на весь дом, видно мамаша
ждет, когда он всех перережет. Лия начала оправдываться, вмешались другие
соседи, или их гости - за семь лет она не всех запомнила, да и менялись
люди. Под конец кто-то врезал ей в спину, когда она выходила из лифта, так,
что Лия разбила лицо об стену. Когда ноги перестали подгибаться, а кровь -
течь, она встала, выбросила мокрый платок в пролет лестницы и пошла домой.
Разбудил ее в восемь вечера настойчивый звонок в дверь. Лия открыла, не
спрашивая. Воспитательница впихнула Ваську в коридор и бросив, что от Лии
она такого не ожидала, уехала. Васька стоял, глядя на книжные полки в конце
коридора. Дверь оставалась распахнутой. Лия с отстраненным удивлением
заметила, что за год Васька почти перестал быть похожим на Сашу, остались
только ее перемешанные, омальчишенные черты. Она протянула руку к двери и
Васька шарахнулся. Шарахнулся легонько, но уверенно, как привычный к
тычкам, ударам.