"Зоя Туманова. Верните мне боль (Журнал "Звезда Востока")" - читать интересную книгу автора

Подхожу ближе: нет, это не сорванный цветок. Это птица, несчастного,
жалкого вида. Птенец горлинки, еще с желтизной на клюве, сквозь редкие
перья сквозит лиловая, пупырчатая кожа.
Он лежит на боку, глаза прикрыты пленкой, лапки скрючены.
Он мертвый, этот птенец.
- Жора! - девочка гладит редкие перья. - Жорик! - И захлебывается
слезами.
Тягостное зрелище - плачущий ребенок. Начинаю понимать Идукаково ей с
такими вот, способными проливать слезы, разговаривая с мертвой птицей?
Сажусь рядом, кладу ладонь на теплые волосы.
- Не надо плакать, девочка. Он из гнезда выпал, да? Почему ты зовешь
его Жорой?
Она поднимает глаза - ресницы, склеенные слезами, торчат
треугольничками.
- Потому что он - Жора. Когда он упал из гнезда, я его подобрала. И он
жил у меня. Двадцать два дня... Все ел. Уже пробовал летать. И вдруг...
перестал есть...
И опять слезы. Неразумное, детское, но все-таки горе. Неизвестно, чем
ей помочь. Я запоздало советую:
- Надо было обратиться в пункт помощи животным. Или сразу отнести его в
городской заповедник...
- Я бы отнесла. Но он не хотел уходить от меня. Он садился на стол,
возле лампы, и смотрел, как я делаю уроки...
Как трясется худенькая, выгнутая спина, бугорки позвонков обозначились
под платьем. И этот жалкий комочек сизых перьев.
- Знаешь, - вдохновляюсь я, - есть такие люди, которые могли бы тебе
помочь. Они волшебники. Они делают всех счастливыми.
- И Жора будет живой?
- Нет, что ты? Это невозможно. Но эти люди заберут твое горе. Ты все
забудешь...
Она молчит, строго выпрямившись. Глаза, опухшие, в покрасневших веках,
смотрят пристально, вопрошающе.
Она качает головой:
- Нет, не хочу. Он жил, он был мой друг - а я его забуду?
- Ему ведь все равно. Он уже ничего не чувствует...
- А мне? Я-то живу. Мне не все равно. Забыть - значит предать.


Что она сказала? Детский лепет... Почему он смог перевернуть, взорвать
мою тупую успокоенность, мое самодовольное благополучие, мою
отгороженность от всего тяжкого и печального?
Гоша, Григорий Ланской, милые сотрудники в белом силоне, - то ли вы
делаете у себя в Институте?
...Нет, я лечу туда. Завтра же. Я расскажу им все. Я попрошу их,
милосердных:
- Верните мне боль. Верните мне себя!


У меня много работы в последнее время - я столько и хочу. Что-то
сдвинулось, переменилось. В институте хвалят уже не только мою