"Юрий Тупицын. Красные журавли" - читать интересную книгу автора

пепельных волос на лбу и слезы в серых глазах. Сердце у Гирина сжалось и
заныло. Полчаса он ворочался с боку на бок и, что бывало с ним очень
редко, никак не мог уснуть. А потом отбросил одеяло, сел на подоконник
открытого окна и сидел там, слушая сверчков, до тех пор, пока не пришел
его сосед по комнате Колька Баралов, пилот из братской эскадрильи, шумно
удивившийся тому, что Александр, точно девица, мечтает у окна.
Через несколько дней на праздничном вечере в честь Дня авиации
Александр увидел Нину в гарнизонном Доме офицеров. Она грустно в
одиночестве стояла у стены и отказывала всем, кто приглашал ее танцевать.
Отказывала с такой милой улыбкой, что на нее не сердились. Было в ее
одиночестве нечто отдалявшее ее от случайных собеседников: перебросившись
с ней несколькими фразами, они отходили. У Гирина екнуло сердце. Боясь
передумать, он подошел и, пряча за холодной вежливостью свое волнение,
пригласил ее на танец. Его не пугал возможный отказ, какой-то половинкой
души он даже желал его - все-таки это был выход из неизвестности, с
которой, он только теперь понял это, больше не было никакой возможности
мириться. Но Нина не отказала, только посмотрела на него виновато, даже
испуганно.
Добрую половину танца они молчали, избегая смотреть друг на друга. А
потом их взгляды встретились, и отчужденность разом пропала, точно ее
никогда и не было. Перебивая друг друга, сердясь и смеясь, ничего не
говоря о любви прямо, они признались, что любят и не могут больше
мучиться, не могут не быть вместе. Потом Нина вдруг заплакала, уткнувшись
лицом в его плечо, и пришлось выйти из зала на свежий воздух, где так
банально, точно в кино, светила полная луна. Стоя в тени старого тополя,
они поцеловались. Притянув Александра за шею рукой, Нина поцеловала его
еще раз и прогнала, сказав, что ей нужно прийти в себя и успокоиться.
Взъерошенный и счастливый, Гирин послушно вернулся в зал и пребывал в
некой прострации до тех пор, пока к нему не подошел Колька Баралов.
Здоровяк Колька скептически оглядел Александра, неопределенно хмыкнул и
предложил пойти в буфет - откушать шампанского. Выстрелив пробкой в
потолок, Баралов молча наполнил бокалы.
- За что? - спросил Александр.
- За легкокрылую удачу! - плутовато улыбнулся Колька и, ставя уже
пустой бокал, казавшийся в его лапище скромной рюмочкой, присовокупил
коротко: - Молодец!
- Ты о чем?
- Да ладно тебе! Правильно, что объяснился, сколько можно было мучить и
ее и себя? Отличная будет подруга. Завидую!
У Александра опустились руки: всегда так - все и все знали о его
сердечных делах, только сам он не знал ничего! Гирин был и благодарен
другу за эту поддержку, и злился на него за то, что он совался не в свои
дела. А тот, снова наполняя бокалы, как бы мимоходом сказал:
- А если ее дражайший супруг будет вякать, скажи мне - я его быстренько
приведу в порядок.
- Ты что, спятил?
Колька поморщился и повел пудовыми плечами:
- Не о физическом воздействии я глаголю, брат мой. Он немножко
нехороший, этот Леонид Аркадьевич.
- Как это немножко нехороший?