"Юрий Тупицын. Красные журавли" - читать интересную книгу автора

полковые машины.
Миусов был без фуражки, в старой, изрядно потертой кожаной куртке,
волосы у него были спутаны, на загорелом лице начала пробиваться щетина -
брился-то он часа в четыре утра. Но врач, поспешивший к машине, сразу
разобрался, кто есть кто, и, обойдя щеголевато и модно одетого техника,
вполголоса объяснил Миусову, что летчик жив, но транспортировать его не
стоит: он обречен, жить ему осталось считанные минуты. И, задержавшись
взглядом на рубленом лице Миусова, торопливо добавил:
- К сожалению, это тот самый печальный случай, когда медицина
бессильна.
Миусов выдержал паузу, критически разглядывая докторскую лысину,
неуклюжую рыхлую фигуру с заметно очерченным брюшком и неожиданно сильные
длиннопалые руки.
- Кто вы такой?
- Врач. Я работаю в травматологии, у меня двадцатилетний хирургический
стаж, - с некоторой обидой ответил доктор.
- Где гарантии, что вы не ошибаетесь?
- Глубокий шок, нитевидный пульс, который едва удается прослушать,
больной за полтора часа ни разу не пришел в сознание. - Доктор пожал
рыхлыми покатыми плечами. - Самый факт падения в воду с большой высоты.
Миусов кивнул в знак того, что принял эти слова к сведению, и,
помедлив, тихонько направился к лежащему под сосной Гирину. Постояв над
ним и поразившись тому, как сильно изменилось его лицо с момента их
последней встречи на предполетной подготовке, Миусов опустился на колени.
И помедлил, замялся, испытывая нечто вроде смущения: он не знал, не мог
решить, как ему обратиться к юноше, которого он по-своему любил и пестовал
как пилота. Гирин? Миусову претило обращение по фамилии в такой момент.
Саша? Но он никогда не называл его так. Крупные желваки вспухли и опали на
скулах Миусова.
- Лейтенант, - негромко позвал он.
При звуках этого приглушенного гнусоватого голоса веки Гирина дрогнули,
глаза открылись и понемногу приобрели осмысленное выражение.
- Командир, - прозрачная тень улыбки легла на лицо Гирина. - Я все
сделал, как надо... Как учили.
Голос его звучал едва слышно, но отчетливо.
- Я горжусь вами, лейтенант.
Гирин сделал легкое движение. Миусов сразу понял, что он хочет
приподняться, и покосился на хирурга, стаявшего рядом. Тот отрицательно
покачал головой. Тогда Миусов склонился к самому лицу Гирина.
- Нина, - прошептали губы. - Хочу видеть Нину.
- Она придет. Сейчас!
Встревоженное лицо Гирина обмякло, успокоилось. Он пробормотал что-то
неразборчивое, притих и вдруг отчетливо спросил:
- Слышите?
Миусов невольно прислушался, так требователен был этот короткий вопрос,
но, кроме приглушенного говора людей и далекого лая собак, не услышал
ничего.
- Слышите? - настойчиво переспросил Гирин, и снова прозрачная тень
улыбки легла на его лицо. - Красные журавли!
- Он бредит, - вполголоса сказал хирург.