"Юрий Тупицын. Зеленая жемчужина (Авт.сб. "В дебрях Даль-Гея")" - читать интересную книгу автора

- Тебя вызывает база, Иван. Будет говорить главный нейролог.
- Понял, - Иван помолчал, хмуря брови. - Переключи прием на корабль. Я
не хочу уходить далеко.



16

Когда выяснилось, что Клим находится в катастрофическом положении, Иван
и Алексей все данные его обследования передали на базу и попросили помощи.
На базе был организован заочный консилиум, к которому привлекли лучших
земных нейрологов. Связаться со специалистами, разбросанными по разным
точкам Земли, солнечной системы и космоса, было не так-то просто, поэтому
консилиум затянулся на несколько нестерпимо долгих дней. И вот наконец
Лобов сидел за пультом лонгсвязи и смотрел на удлиненное аскетичное лицо
главного нейролога базы.
- Хочу предупредить сразу, - утомленные глаза нейролога смотрели как-то
сквозь, мимо Лобова, - мы не имели с больным прямого контакта, а поэтому
не можем сделать уверенного заключения и тем более дать гарантии.
- Я понимаю.
- По мнению большинства врачей, привлеченных на консилиум, лучше
оставить все как есть. Подождать прилета на Перл комплексной экспедиции.
Там есть и специалисты, и аппаратура, гораздо более совершенная, чем на
патрульном корабле. Углубленное обследование больного даст ответ на многие
неясные, спорные вопросы.
- Ждать придется около месяца, - вслух подумал Иван, - это ничем не
грозит Климу Ждану?
Нейролог не замялся, он просто помолчал, прежде чем заговорить.
- Нет, не грозит, - и после крошечной паузы уточнил: - Ничем серьезным.
- Конкретнее, - попросил Иван.
Их глаза впервые встретились. У нейролога были усталые, умные, даже
добрые глаза. Но во взгляде, где-то в самой его первооснове, угадывалось
равнодушие, некая бесстрастность. Это был взгляд человека со стороны,
человека, неким образом стоящего над страданиями и несчастьями людей.
Впервые Лобов поймал такой взгляд еще давно у хирурга, который наблюдал за
собакой, после сложнейшей экспериментальной операции просыпавшейся от
наркотического сна. Лобов намертво запомнил этот взгляд. И потом иногда
угадывал, улавливал его следы в глазах иных искуснейших врачей. Этот
взгляд пугал и тревожил его. Да, чужие страдания, как бы то ни было, если
не ожесточают, то сушат душу. Врач невольно начинает видеть в человеке не
индивидуальность, не неповторимое, тончайшее порождение природы и
сообщества людей, а объект исследований, наблюдений и лечения. С этим надо
что-то делать. Надо, но что?
- Конкретнее, - повторил Иван.
Наверное, нейролог был чутким человеком и услышал нотку неприязни в
голосе Лобова, потому что в глазах его мелькнуло если не удивление, то
любопытство.
- Конкретнее, - повторил нейролог, переплетая длинные пальцы сухих
ладоней, - если человек долго не двигается, происходит атрофия мышц. Если
человек долго не думает, происходит постепенная атрофия нейронов. Чем