"Юрий Тупицын. Дальняя дорога (Авт.сб. "Дальняя дорога")" - читать интересную книгу автора

тяжко клонившиеся к земле в гордом и грустном одиночестве, и мини-розочки,
сплошным покровом, похожим на сказочный пестрый снег, одевавшие кусты.
Пышные корзины, терявшие лепестки при малейшем дуновении ветерка; тугие
початки, лишь слегка развернувшиеся на самом кончике; кудрявые головки,
будто прошедшие через ловкие руки опытного парикмахера; немудрящие
простенькие цветочки, доверчиво глядящие на мир желтыми глазами,
опушенными веером розовых ресниц-лепестков; и розы, просто розы, которые и
не хотелось сравнивать ни с чем другим. И бездна оттенков! Розы белые,
чайные, лазоревые, алые, лиловые, огненно-красные, пурпурные и даже
черные. Глаза и тянулись к этому многоцветью, и уставали от него, а все
эти оттенки подсознательно и прочно связывались со свежим тонким ароматом,
который ощутимо холодил неподвижный жаркий воздух.
Среди этого розового великолепия Лорка и увидел того, кто был ему
нужен, - дочерна загорелого, атлетически сложенного человека. То был
Ревский, в прошлом один из самых известных космонавтов-гиперсветовиков, а
ныне член Верховного Совета Земли. Лорка не заметил его сразу потому, что
Ревский сидел на корточках, а его белая курчавая голова терялась среди
цветов, сливаясь с ними. Разогнувшись, Ревский медленно двинулся вдоль
линии кустов. Он то и дело наклонялся, что-то ощипывал, подрезал, обирал
руками сонные увядающие лепестки. Движения его рук были плавны,
замедленны, будто он гипнотизировал своих красочных подопечных. Лорка
подождал, не заметит ли его Ревский, но для того, видно, сейчас никого и
ничего не существовало, кроме роз. Тогда Федор негромко сказал:
- Здравствуй, Теодорыч.
Ревский поднял голову, поискал глазами, кто его зовет, и наконец с
улыбкой распрямился.
- Здравствуй! Пожаловал все-таки?
- Да нет, - серьезно возразил Лорка, - так и сижу у себя в Норде.
Ревский засмеялся, но глаза у него были невеселыми, и Лорка машинально
отметил это.
Вытираясь полотенцем, висевшим у него на поясе, Ревский предложил:
- Фруктов принести? Прямо с дерева, с куста. С солнцем, с воздухом!
- С пылью и микробами?
- Какие там микробы! Я ем, и ничего. Но для тебя простерилизую, хотя
это уже явно не то, - хмуро сказал Ревский, окидывая взором сад. -
Выбирай, что тебе по вкусу.
- Неси винограда!
Лорка засмеялся - так не вязалась хмурость Ревского с этим солнечным
садом.
- Одного винограда?
- А ты разве не знаешь, что я однолюб?
Ревский внимательно взглянул на него, повернулся и пошел к
винограднику, а Лорка присел в тени. Под деревом стоял столик, врытый
прямо в землю, три табурета, сделанные нарочито грубо из полированного
дерева, и качалка, которую Ревский считал удобнейшей в мире, видимо,
потому, что, как и всю остальную садовую мебель, смастерил своими руками.
По столику ползали крупные муравьи. Лорка брезгливо поморщился,
отодвинулся со своим табуретом подальше и посмотрел вверх. Дерево было
таким густым, что совсем не пропускало солнечных лучей. По его нижним
ветвям вилось несколько виноградных лоз. Черно-сизая, плотно сбитая кисть