"Юрий Тупицин. Безумие" - читать интересную книгу автора

роботам, которые моделируют деятельность физическую.
Предполагалось, что логосы будут мыслить не только в логическом, но и в
эмоционально-эстетическом плане. Им будут доступны основные виды эмоций:
радость по поводу успешно решенной задачи, страх перед непонятным явлением,
грубо попирающим фундаментальные законы, юмор в парадоксальной ситуации,
восхищение изяществом и стройностью найденного решения, сожаление по поводу
случайно допущенной ошибки, гнев при вынужденных алогичных действиях,
раздражение, когда простая с виду задача вдруг не поддается решению.
Работа группы Шпагина была преждевременно разрекламирована каким-то
пронырливым журналистом и наделала много шума. Ею восторгались и ее
отвергали, ей прочили решающее влияние на эскалацию прогресса и предрекали,
что логосы станут могильщиками человечества. Не утруждая себя добротной
аргументацией, критики просто-напросто сочли машинное мышление столь ужасным
и противоестественным, что предлагали юридически запретить всякие
эксперименты в этой области. После хлесткой статьи о логосах других сведений
о них в широкой печати не появлялось. В различного рода слухах недостатка не
было, но, как и всегда, слухи эти были противоречивы. Говорили, что логосы
уже созданы и прекрасно функционируют, что группа Шпагина встретила в работе
неожиданные трудности и вот уже который месяц сидит на мели, что Горов
разуверился в самой идее создания логосов и отошел от общего руководства.
Какова ситуация на самом деле, толком никто не знал. Можете представить
себе, с каким интересом я снова и снова перебирал в памяти все детали
встречи с Логиком, а я теперь не сомневался, что он был самым настоящим
логосом. Логосы все-таки существуют. Но почему сведения о них надо хранить в
тайне? Почему, наконец, говорить о них даже со Шпагиным можно только через
неделю?
Наверное, все эти "почему?" были явно написаны на моем лице, когда я
пришел домой. Гранин, сидевший за столом и писавший строчку за строчкой,
глянул на меня раз-другой, а потом спросил:
- Ты что, влюбился?
Я ответил, что ничего похожего со мной не произошло, сел на диван и
принялся листать "Неделю".
- Подсунули на рецензию какой-нибудь дурацкий труд? - спросил через
некоторое время Сергей, не переставая писать и не поднимая на меня глаз.
- Бог миловал.
У меня так и чесался язык рассказать Гранину о встрече со Шпагиным и его
Логиком. Я знал, что проблема эта интересует Сергея ничуть не меньше, чем
меня. Но слово есть слово. Опасаясь, что если Сергей продолжит свои
расспросы, то я не выдержу и все-таки разболтаю, я бросил "Неделю" и пошел
на кухню готовить ужин.
Мы работали с Сергеем Граниным в одном институте. Он старше меня лет на
пять. Когда я пришел в институт совсем зеленым аспирантом, он взял меня под
опеку и в известной мере ввел в строй и ритм научной жизни. Мы подружились.
Гранин холост. Когда после долгой болезни умер его отец, он остался в
двухкомнатной квартире один и предложил мне у него поселиться. Я согласился
и не пожалел об этом. У нас почти нет тайн друг от друга, вот почему мне так
трудно держать язык за зубами. Но все-таки я сумел выдержать эту пытку до
конца, хотя неделя показалась мне по меньшей мере месяцем.
Ровно через семь дней я позвонил Шпагину из проходной института.
- А, это вы, - вяло сказал он, - ну что ж, заходите. Третий этаж, триста