"Юрий Тупицын. Фантомия" - читать интересную книгу автора

заметил в Ней отдаленное сходство с человеческой фигурой. Это сходство
становилось заметным все. более и более - обрисовывалась голова,
конечности, основные черты лица.
Но это лицо было чудовищно!
Оно растягивалось, как резиновое, морщилось, гримасничало, с
мучительным трудом приобретая сходство с каким-то очень знакомым Реми
лицом. Он успел заметить вдруг появившуюся акварельную окраску лица и рук,
придавших призраку вид оживающей фарфоровой куклы, - рот без зубов, нос без
ноздрей, слепые глаза; как вдруг, точно молния, мелькнуло в его сознании -
Дюма понял, что это копия с него самого. Машинально, точно защищаясь от
яркого света, Дюма прикрыл лицо ладонью... И услышал голос! Это было сухое
шелестящее бормотанье, исполнявшееся - да, именно исполнявшееся, как раз
это слово приходило в голову прежде всего - на самые разные лады.
Пораженный Реми опустил поднятую было руку и увидел, как призрак, нелепо
растягивая и сжимая рот, силится что-то сказать. Слова формировались у него
совсем независимо от артикуляции губ, казалось, они. рождались не во рту, а
где-то в глубине груди. Из-за этого, а еще больше из-за нервного потрясения
и растерянности, Дюма никак не мог разобрать смысла быстро и невнятно
произносимых слов, хотя ему и чудилась французская речь. Вдруг на какое-то
мгновенье лицо Дюма-призрака прояснилось, свет разумности лег на его
масковидный кукольный облик. Неумело, шипя и квакая, он довольно ясно
произнес несколько слов. Будь Дюма в нормальном состоянии, он непременно
понял бы их смысл, а так он разобрал всего два слова: "не надо",
повторенные раза три то быстро, то медленно. Миг просветления, если об этом
можно так говорить, длился у чудища считанные секунды, а потом его лицо
сломалось, скорченное бредовыми гримасами, а речь сбилась. Бормотанье все
ускорялось, тело начало вздрагивать, теряя определенность форм, фарфоровая
рука сделала конвульсивное движение и уцепилась за рукав куртки Дюма. Этого
Дюма выдержать уже не мог. Он закричал, стряхнул с себя бледно-розовую руку
без ногтей и пулей вылетел в коридор. Пробежав шага три, он так стукнулся
на повороте головой о стену, что не успел даже упасть и очнулся в
полусидячем положении, сползая на пол. Коридор был тих и пустынен. Никого.
Дюма с трудом выпрямил колени и прислонился к стене. Часто билось
сердце, путались мысли. Все прошедшее он запомнил в виде неправдоподобно
ярких, но отрывочных и не связанных между собою кадров. Что это было -
действительность, бред, галлюцинации, - Дюма не мог дать себе ясного
отчета. Однако чем больше он Думал о происшедшем, тем больше убеждался, что
перенес приступ какой-то неизвестной астральной болезни. А если не приступ?
Если "это", прогнав его из ходовой рубки, сядет за пульт управления и
начнет командовать кораблем?
Дюма был мужественным человеком, а поэтому, кое-как придя в себя, он
пошел обратно, в ходовую рубку. Идти было трудно и страшно, но другого
выхода не было. Уже у самой двери он вспомнил о лучевом пистолете.
Сколько раз он смеялся над этой древней, уже изжившей, как он считал,
себя традицией - нести вахту с оружием! Вынув из кармана пистолет, Дюма
направил его раструб вперед и ногой распахнул дверь, ведущую в ходовую
рубку. Там было тихо, ни движения, ни звука. Держа пистолет наготове, Дюма
вошел в рубку и обшарил все укромные уголки.
Никого! Тогда он подошел к пульту управления, свалился в рабочее
кресло и задумался, не выпуская пистолета из правой руки.