"Иван Сергеевич Тургенев. Рудин" - читать интересную книгу автора

его доходила до ребячества; его смех, звук его голоса, все его существо
казалось пропитанным желчью. Дарья Михайловна охотно принимала Пигасова: он
потешал ее своими выходками. Они точно были довольно забавны. Все
преувеличивать было его страстью. Например: о каком бы несчастье при нем ни
говорили - рассказывали ли ему, что громом зажгло деревню, что вода
прорвала мельницу, что мужик себе топором руку отрубил, - он всякий раз с
сосредоточенным ожесточением спрашивал: "А как ее зовут?" - то есть как
зовут женщину, от которой произошло то несчастие, потому что, по его
уверениям, всякому несчастию причиной женщина, сто'ит только хорошенько
вникнуть в дело. Он однажды бросился на колени перед почти незнакомой ему
барыней, которая приставала к нему с угощением, и начал слезно, но с
написанной на лице яростью умолять ее, чтобы она его пощадила, что он ничем
перед ней не провинился и вперед у ней никогда не будет. Раз лошадь помчала
под гору одну из прачек Дарьи Михайловны, опрокинула ее в ров и чуть не
убила. Пигасов с тех пор иначе не называл эту лошадь, как добрый, добрый
конек, а самую гору и ров находил чрезвычайно живописными местами. Пигасову
в жизни не повезло - он эту дурь и напустил на себя. Он происходил от
бедных родителей. Отец его занимал разные мелкие должности, едва знал
грамоте и не заботился о воспитании сына; кормил, одевал его - и только.
Мать его баловала, но скоро умерла. Пигасов сам себя воспитал, сам
определил себя в уездное училище, потом в гимназию, выучился языкам,
французскому, немецкому и даже латинскому, и выйдя из гимназии с отличным
аттестатом, отправился в Дерпт, где постоянно боролся с нуждою, но выдержал
трехгодичный курс до конца. Способности Пигасова не выходили из разряда
обыкновенных; терпением и настойчивостью он отличался, но особенно сильно
было в нем чувство честолюбия, желание попасть в хорошее общество, не
отстать от других, назло судьбе. Он и учился прилежно и в Дерптский
университет поступил из честолюбия. Бедность сердила его и развила в нем
наблюдательность и лукавство. Он выражался своеобразно; он смолоду присвоил
себе особый род желчного и раздражительного красноречия. Мысли его не
возвышались над общим уровнем; а говорил он так, что мог казаться не только
умным, но даже очень умным человеком. Получив степень кандидата, Пигасов
решился посвятить себя ученому званию: он понял, что на всяком другом
поприще он бы никак не мог угнаться за своими товарищами (он старался
выбирать их из высшего круга и умел к ним подделаться, даже льстил им, хотя
все ругался). Но тут в нем, говоря попросту, материала не хватило. Самоучка
не из любви к науке, Пигасов в сущности знал слишком мало. Он жестоко
провалился в диспуте, между тем как живший с ним в одной комнате другой
студент, над которым он постоянно смеялся, человек весьма ограниченный, но
получивший правильное и прочное воспитание, восторжествовал вполне. Неудача
эта взбесила Пигасова: он бросил в огонь все свои книги и тетради и
поступил на службу. Сначала дело пошло недурно: чиновник он был хоть куда,
не очень распорядительный, зато крайне самоуверенный и бойкий; но ему
захотелось поскорее выскочить в люди - он запутался, споткнулся и принужден
был выйти в отставку. Года три просидел он у себя в благоприобретенной
деревеньке и вдруг женился на богатой, полуобразованной помещице, которую
поймал на удочку своих развязных и насмешливых манер. Но нрав Пигасова уже
слишком раздражился и скис; он тяготился семейной жизнью... Жена его, пожив
с ним несколько лет, уехала тайком в Москву и продала какому-то ловкому
аферисту свое имение, а Пигасов только что построил в нем усадьбу.