"Иван Сергеевич Тургенев. Ермолай и мельничиха (Из цикла "Записки охотника")" - читать интересную книгу автора

Как к любезной я ходил,
Все сапожки обносил...

Арина вернулась с небольшим графинчиком и стаканом. Ермолай привстал,
перекрестился и выпил духом. "Люблю!" - прибавил он.
Мельничиха опять присела на кадку.
- А что, Арина Тимофеевна, чай, все хвораешь?
- Хвораю.
- Что так?
- Кашель по ночам мучит.
- Барин-то, кажется, заснул, - промолвил Ермолай после небольшого
молчания. - Ты к лекарю не ходи, Арина: хуже будет.
- Я и то не хожу.
- А ко мне зайди погостить.
Арина потупила голову.
- Я свою-то, жену-то, прогоню на тот случай, - продолжал Ермолай... -
Право-ся.
- Вы бы лучше барина разбудили, Ермолай Петрович: видите, картофель
испекся.
- А пусть дрыхнет, - равнодушно заметил мой верный слуга, - набегался,
так и спит.
Я заворочался на сене. Ермолай встал и подошел ко мне.
- Картофель готов-с, извольте кушать.
Я вышел из-под навеса; мельничиха поднялась с кадки и хотела уйти. Я
заговорил с нею.
- Давно вы эту мельницу сняли?
- Второй год пошел с Троицына дня.
- А твой муж откуда?
Арина не расслушала моего вопроса.
- Откелева твой муж? - повторил Ермолай, возвыся голос.
- Из Белева. Он белевский мещанин.
- А ты тоже из Белева?
- Нет, я господская... была господская.
- Чья?
- Зверкова господина. Теперь я вольная.
- Какого Зверкова?
- Александра Силыча.
- Не была ли ты у его жены горничной?
- А вы почему знаете? Была.
Я с удвоенным любопытством и участием посмотрел на Арину.
- Я твоего барина знаю, - продолжал я.
- Знаете? - отвечала она вполголоса - и потупилась.
Надобно сказать читателю, почему я с таким участьем посмотрел на Арину.
Во время моего пребывания в Петербурге я случайным образом познакомился с
г-м Зверковым. Он занимал довольно важное место, слыл человеком знающим и
дельным. У него была жена, пухлая, чувствительная, слезливая и злая -
дюжинное и тяжелое созданье; был и сынок, настоящий барчонок, избалованный и
глупый. Наружность самого г. Зверкова мало располагала в его пользу: из
широкого, почти четвероугольного лица лукаво выглядывали мышиные глазки,