"Иван Сергеевич Тургенев. Бежин луг (Из цикла "Записки охотника")" - читать интересную книгу автора

Федя лежал, опершись на локоть и раскинув полы своего армяка. Ильюша сидел
рядом с Костей и все так же напряженно щурился. Костя понурил немного голову
и глядел куда-то вдаль. Ваня не шевелился под своей рогожей. Я притворился
спящим. Понемногу мальчики опять разговорились.
Сперва они покалякали о том и сем, о завтрашних работах, о лошадях; но
вдруг Федя обратился к Ильюше и, как бы возобновляя прерванный разговор,
спросил его:
- Ну, и что ж ты, так и видел домового?
- Нет, я его не видал, да его и видеть нельзя, - отвечал Ильюша сиплым
и слабым голосом, звук которого как нельзя более соответствовал выражению
его лица, - а слышал... Да и не я один.
- А он у вас где водится? - спросил Павлуша.
- В старой рольне*.
______________
* "Рольней" или "черпальней" на бумажных фабриках называется то
строение, где в чанах вычерпывают бумагу. Оно находится у самой плотины, под
колесом. (Прим. И.С.Тургенева.)

- А разве вы на фабрику ходите?
- Как же, ходим. Мы с братом, с Авдюшкой, в лисовщиках состоим*.
______________
* "Лисовщики" гладят, скоблят бумагу. (Прим. И.С.Тургенева.)

- Вишь ты - фабричные!..
- Ну, так как же ты его слышал? - спросил Федя.
- А вот как. Пришлось нам с братом Авдюшкой, да с Федором Михеевским,
да с Ивашкой Косым, да с другим Ивашкой, что с Красных Холмов, да еще с
Ивашкой Сухоруковым, да еще были там другие ребятишки; всех было нас ребяток
человек десять - как есть вся смена; но а пришлось нам в рольне заночевать,
то есть не то чтобы этак пришлось, а Назаров, надсмотрщик, запретил;
говорит: "Что, мол, вам, ребяткам, домой таскаться; завтра работы много, так
вы, ребятки, домой не ходите". Вот мы остались и лежим все вместе, и зачал
Авдюшка говорить, что, мол, ребята, ну, как домовой придет?.. И не успел он,
Авдей-то, проговорить, как вдруг кто-то над головами у нас и заходил; но а
лежали-то мы внизу, а заходил он наверху, у колеса. Слышим мы: ходит, доски
под ним так и гнутся, так и трещат; вот прошел он через наши головы; вода
вдруг по колесу как зашумит, зашумит; застучит, застучит колесо, завертится;
но а заставки у дворца-то* спущены. Дивимся мы: кто ж это их поднял, что
вода пошла; однако колесо повертелось, повертелось, да и стало. Пошел тот
опять к двери наверху да по лестнице спущаться стал, и этак слушается,
словно не торопится; ступеньки под ним так даже и стонут... Ну, подошёл тот
к нашей двери, подождал, подождал - дверь вдруг вся так и распахнулась.
Всполохнулись мы, смотрим - ничего... Вдруг, глядь, у одного чана форма**
зашевелилась, поднялась, окунулась, походила, походила этак по воздуху,
словно кто ею полоскал, да и опять на место. Потом у другого чана крюк
снялся с гвоздя да опять на гвоздь; потом будто кто-то к двери пошел да
вдруг как закашляет, как заперхает, словно овца какая, да зычно так... Мы
все так ворохом и свалились, друг под дружку полезли... Уж как же мы
напужались о ту пору!
______________