"Иван Сергеевич Тургенев. Татьяна Борисовна и ее племянник (Из цикла "Записки охотника")" - читать интересную книгу автора

глуши - и не сплетничает, не пищит, не приседает, не волнуется, не
давится, не дрожит от любопытства... чудеса! Ходит она обыкновенно в сером
тафтяном платье и белом чепце с висячими лиловыми лентами; любит покушать,
но без излишества; варенье, сушенье и соленье предоставляет ключнице. Чем
же она занимается целый день? - спросите вы... Читает? - Нет, не читает;
да и, правду сказать, книги не для нее печатаются... Если нет у ней гостя,
сидит себе моя Татьяна Борисовна под окном и чулок вяжет - зимой; летом в
сад ходит, цветы сажает и поливает, с котятами играет по целым часам,
голубей кормит... Хозяйством она мало занимается. Но если заедет к ней
гость, молодой какой-нибудь сосед, которого она жалует, - Татьяна
Борисовна вся оживится; усадит его, напоит чаем, слушает его рассказы,
смеется, изредка его по щеке потреплет, но сама говорит мало; в беде, в
горе утешит, добрый совет подаст. Сколько людей поверили ей свои домашние,
задушевные тайны, плакали у ней на руках! Бывало, сядет она против гостя,
обопрется тихонько на локоть и с таким участием смотрит ему в глаза, так
дружелюбно улыбается, что гостю невольно в голову придет мысль: "Какая же
ты славная женщина, Татьяна Борисовна! Дай-ка я тебе расскажу, что у меня
на сердце". В ее небольших, уютных комнатках хорошо, тепло человеку; у ней
всегда в доме прекрасная погода, если можно так выразиться. Удивительная
женщина Татьяна Борисовна, а никто ей не удивляется: ее здравый смысл,
твердость и свобода, горячее участие в чужих бедах и радостях, словом, все
ее достоинства точно родились с ней, никаких трудов и хлопот ей не
стоили... Ее иначе и вообразить невозможно; стало быть, и не за что ее
благодарить. Особенно любит она глядеть на игры и шалости молодежи; сложит
руки под грудью, закинет голову, прищурит глаза и сидит, улыбаясь, да
вдруг вздохнет и скажет: "Ах вы, детки мои, детки!.." Так, бывало, и
хочется подойти к ней, взять ее за руку и сказать: "Послушайте, Татьяна
Борисовна, вы себе цены не знаете, ведь вы, при всей вашей простоте и
неучености, - необыкновенное существо!" Одно имя ее звучит чем-то
знакомым, приветным, охотно произносится, возбуждает дружелюбную улыбку.
Сколько раз мне, например, случалось спросить у встречного мужика: как,
братец, проехать, положим, в Грачовку? "А вы, батюшка, ступайте сперва на
Вязовое, а оттоле на Татьяну Борисовну, а от Татьяны Борисовны всяк вам
укажет". И при имени Татьяны Борисовны мужик как-то особенно головой
тряхнет. Прислугу она держит небольшую, по состоянью. Домом, прачечной,
кладовой и кухней заведывает у нее ключница Агафья, бывшая ее няня,
добрейшее, слезливое и беззубое существо; две здоровые девки, с крепкими
сизыми щеками, вроде антоновских яблок, состоят под ее начальством.
Должность камердинера, дворецкого и буфетчика занимает семидесятилетний
слуга Поликарп, чудак необыкновенный, человек начитанный, отставной
скрипач и поклонник Виотти, личный враг Наполеона, или, как он говорит,
Бонапартишки, и страстный охотник до соловьев. Он их всегда держит пять
или шесть у себя в комнате; ранней весной по целым дням сидит возле
клеток, выжидая первого "рокотанья", и, дождавшись, закроет лицо руками и
застонет: "Ох, жалко, жалко!" - и в три ручья зарыдает. К Поликарпу на
подмогу приставлен его же внук, Вася, мальчик лет двенадцати, кудрявый и
быстроглазый; Поликарп любит его без памяти и ворчит на него с утра до
вечера. Он же занимается и его воспитанием. "Вася, - говорит, - скажи:
Бонапартишка разбойник". - "А что дашь, тятя?" - "Что дам?.. ничего я тебе
не дам... Ведь ты кто? Русский ты?" - "Я амчанин, тятя: в Амченске*