"Иван Сергеевич Тургенев. Где тонко, там и рвется (Комедия в одном действии) " - читать интересную книгу автора

М у х и н. Как же это ты начал?
Горский. А вот как. Я уже тебе сказал, что я приехал вчера довольно
рано. Третьего дня вечером я узнал о намерении Станицына... Каким образом,
об этом распространяться нечего... Станицын доверчив и болтлив. Я не знаю,
предчувствует ли Вера Николаевна предложение своего обожателя-от нее это
станется,-только она вчера как-то особенно за мной наблюдала. Ты не можешь
себе представить, как трудно, даже привычному человеку, сносить
проницательный взгляд этих молодых, но умных глаз, особенно когда она их
немного прищурит. Вероятно, ее также поразила перемена моего обращения с
нею. Я слыву за человека насмешливого и холодного, и очень этому рад: с
такой репутацией легко жить... но вчера мне пришлось прикинуться озабоченным
и нежным. К чему лгать? Я действительно чувствовал небольшое волнение, и
сердце охотно смягчалось. Ты меня знаешь, друг мой Мухин: ты знаешь, что я в
самые великолепные мгновенья человеческой жизни не в состоянии перестать
наблюдать... а Вера представляла вчера зрелище пленительное для нашего брата
наблюдателя. Она и отдавалась увлеченью, если не любви-я не достоин такой
чести,-по крайней мере любопытства, и боялась, и не доверяла себе, и сама
себя не понимала... Все это так мило отражалось на ее свежем личике. Я целый
день не отходил от нее и к вечеру почувствовал, что начинаю терять власть
над самим собою... О Мухин! Мухин, продолжительная близость молодых плечей,
молодого дыханья - преопасная вещь! Вечером мы пошли в сад. Погода была
удивительная... тишина в воздухе невыразимая... Mademoiselle Bienaime вышла
на балкон со свечкой: и пламя не шевелилось. Мы долго гуляли вдвоем, в виду
дома, по мягкому песку дорожки, вдоль пруда. И в воде и на небе тихонько
мерцали звезды... Снисходительная, ню осторожная mademoiselle Bienaime с
высоты балкона следила за нами взором... Я предложил Вере Николаевне сесть в
лодку. Она согласилась. Я начал грести и тихонько доплыл до середины
неширокого пруда... "Ой allez vous done?"'-раздался голос француженки.
"Nulle part"2,-отвечал я громко и положил весло. "Nulle part,-прибавил я
вполголоса...-Nous sommes trop bien ici"3. Вера потупилась, улыбнулась и
начала кончиком зонтика чертить по воде... Милая, задумчивая улыбка
округляла ее младенческие щеки... она собиралась говорить и только вздыхала,
да так весело, вот как дети вздыхают. Ну, что мне тебе еще сказать? Я послал
к черту все свои предосторожности, намерения и наблюдения, был счастлив и
был глуп, читал ей наизусть стихи... ей-богу... ты не веришь? ну, ей-
' Куда же вы? (франц.)
2 Никуда (франц.).
s Нам и здесь хорошо (франц.).
богу же, читал, и еще дрожащим голосом... За ужином я сидел подле
нее... Да... это все хорошо... Дела мои в отличном положении, и если б я
хотел жениться... Но вот в чем беда. Ее не обманешь... нет. Иные говорят,
женщины отлично на шпагах дерутся. И у ней не выбьешь шпаги из рук. Впрочем,
посмотрим сегодня... Во всяком случае, я удивительный вечер провел... А ты
что-то задумался, Иван Павлыч?
Мухин. Я? я думаю, что если ты не влюблен в Веру Николаевну, так ты
либо чудак большой, либо невыносимый эгоист.
Горский. Может быть, может быть; да и кто... Те! идут... Aux armes! ' я
надеюсь на твою скромность.
Мухин. О! Разумеется.
Горский (глянув в дверь гостиной). A! Mademoiselle Bienaime... Всегда