"Иван Сергеевич Тургенев. Записки охотника " - читать интересную книгу автора

В начале августа жары часто стоят нестерпимые. В это время, от
двенадцати до трех часов, самый решительный и сосредоточенный человек не в
состоянии охотиться и самая преданная собака начинает "чистить охотнику
шпоры", то есть идет за ним шагом, болезненно прищурив глаза и преувеличенно
высунув язык, а в ответ на укоризны своего господина униженно виляет хвостом
и выражает смущение на лице, но вперед не подвигается. Именно в такой день
случилось мне быть на охоте. Долго противился я искушению прилечь где-нибудь
в тени, хоть на мгновение; долго моя неутомимая собака продолжала рыскать по
кустам, хотя сама, видимо, ничего не ожидала путного от своей лихорадочной
деятельности. Удушливый зной принудил меня наконец подумать о сбережении
последних наших сил и способностей. Кое-как дотащился я до речки Исты, уже
знакомой моим снисходительным читателям, спустился с кручи и пошел по
желтому и сырому песку в направлении ключа, известного во всем околотке под
названием "Малиновой воды". Ключ этот бьет из расселины берега,
превратившейся мало-помалу в небольшой, но глубокий овраг, и в двадцати
шагах оттуда с веселым и болтливым шумом впадает в реку. Дубовые кусты
разрослись по скатам оврага; около родника зеленеет короткая, бархатная
травка; солнечные лучи почти никогда не касаются его холодной, серебристой
влаги. Я добрался до ключа, на траве лежала черпалка из бересты, оставленная
прохожим мужиком на пользу общую. Я напился, прилег в тень и взглянул
кругом. У залива, образованного впадением источника в реку и оттого вечно
покрытого мелкой рябью, сидели ко мне спиной два старика. Один, довольно
плотный и высокого роста, в темно-зеленом опрятном кафтане и пуховом
картузе, удил рыбу; другой, худенький и маленький, в мухояровом заплатанном
сюртучке и без шапки, держал на коленях горшок с червями и изредка проводил
рукой по седой своей головке, как бы желая предохранить ее от солнца. Я
вгляделся в него попристальнее и узнал в нем шумихинского Степушку. Прошу
позволения читателя представить ему этого человека.
В нескольких верстах от моей деревни находится большое село Шумихино, с
каменною церковью, воздвигнутой во имя преподобных Козьмы и Дамиана.
Напротив этой церкви некогда красовались обширные господские хоромы,
окруженные разными пристройками, службами, мастерскими, конюшнями,
грунтовыми и каретными сараями, банями и временными кухнями, флигелями для
гостей и для управляющих, цветочными оранжереями, качелями для народа и
другими, более или менее полезными, зданиями. В этих хоромах жили богатые
помещики, и все у них шло своим порядком, как вдруг, в одно прекрасное утро,
вся эта благодать сгорела дотла. Господа перебрались в другое гнездо;
усадьба запустела. Обширное пепелище превратилось в огород, кое-где
загроможденный грудами кирпичей, остатками прежних фундаментов. Из уцелевших
бревен на скорую руку сколотили избенку, покрыли ее барочным тесом,
купленным лет за десять для построения павильона на готический манер, и
поселили в ней садовника Митрофана с женой Аксиньей и семью детьми.
Митрофану приказали поставлять на господский стол, за полтораста верст,
зелень и овощи; Аксинье поручили надзор за тирольской коровой, купленной в
Москве за большие деньги, но, к сожалению, лишенной всякой способности
воспроизведения и потому со времени приобретения не дававшей молока; ей же
на руки отдали хохлатого дымчатого селезня, единственную "господскую" птицу;
детям, по причине малолетства, не определили никаких должностей, что,
впрочем, нисколько не помешало им совершенно облениться. У этого садовника