"Иван Сергеевич Тургенев. Записки охотника " - читать интересную книгу автора

- Был на берегу; брод нашел... Пойдемте.
Мы хотели было тотчас же отправиться; но он сперва достал под водой из
кармана веревку, привязал убитых уток за лапки, взял оба конца в зубы и
побрел вперед; Владимир за ним, я за Владимиром. Сучок замыкал шествие. До
берега было около двухсот шагов, Ермолай шел смело и безостановочно (так
хорошо заметил он дорогу), лишь изредка покрикивая: "Левей, - тут направо
колдобина!" или: "Правей, - тут лево завязнешь..." Иногда вода доходила нам
до горла, и раза два бедный Сучок, будучи ниже всех нас ростом, захлебывался
и пускал пузыри. "Ну, ну, ну!" - грозно кричал на него Ермолай, - и Сучок
карабкался, болтал ногами, прыгал и таки выбирался на более мелкое место, но
даже в крайности не решался хвататься за полу моего сюртука. Измученные,
грязные, мокрые, мы достигли наконец берега.
Часа два спустя мы уже все сидели, по мере возможности обсушенные, в
большом сенном сарае и собирались ужинать. Кучер Иегудиил, человек
чрезвычайно медлительный, тяжелый на подъем, рассудительный и заспанный,
стоял у ворот и усердно потчевал табаком Сучка. (Я заметил, что кучера в
России очень скоро дружатся.) Сучок нюхал с остервенением, до тошноты:
плевал, кашлял и, по-видимому, чувствовал большое удовольствие. Владимир
принимал томный вид, наклонял головку набок и говорил мало. Ермолай вытирал
наши ружья. Собаки с преувеличенной быстротой вертели хвостами в ожидании
овсянки; лошади топали и ржали под навесом... Солнце садилось; широкими
багровыми полосами разбегались его последние лучи; золотые тучки
расстилались по небу все мельче и мельче, словно вымытая, расчесанная
волна... На селе раздавались песни.

Бежин луг

Был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые случаются
только тогда, когда погода установилась надолго. С самого раннего утра небо
ясно; утренняя заря не пылает пожаром: она разливается кротким румянцем.
Солнце - не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не
тускло-багровое, как перед бурей, но светлое и приветно лучезарное - мирно
всплывает под узкой и длинной тучкой, свежо просияет и погрузится в лиловый
ее туман. Верхний, тонкий край растянутого облачка засверкает змейками;
блеск их подобен блеску кованого серебра... Но вот опять хлынули играющие
лучи, - и весело и величаво, словно взлетая, поднимается могучее светило.
Около полудня обыкновенно появляется множество круглых высоких облаков,
золотисто-серых, с нежными белыми краями. Подобно островам, разбросанным по
бесконечно разлившейся реке, обтекающей их глубоко прозрачными рукавами
ровной синевы, они почти не трогаются с места; далее, к небосклону, они
сдвигаются, теснятся, синевы между ними уже не видать; но сами они так же
лазурны, как небо: они все насквозь проникнуты светом и теплотой. Цвет
небосклона, легкий, бледно-лиловый, не изменяется во весь день и кругом
одинаков; нигде не темнеет, не густеет гроза; разве кое-где протянутся
сверху вниз голубоватые полосы: то сеется едва заметный дождь. К вечеру эти
облака исчезают; последние из них, черноватые и неопределенные, как дым,
ложатся розовыми клубами напротив заходящего солнца; на месте, где оно
закатилось так же спокойно, как спокойно взошло на небо, алое сиянье стоит
недолгое время над потемневшей землей, и, тихо мигая, как бережно несомая
свечка, затеплится на нем вечерняя звезда. В такие дни краски все смягчены;