"Иван Сергеевич Тургенев. Записки охотника " - читать интересную книгу автора

разобьет... Богу отвечать придется.
- Ругайтесь, Павел Андреич, ругайтесь... Долго ли вам придется
ругаться-то!
Павел вспыхнул.
- Что? грозить мне вздумал? - с сердцем заговорил он. - Ты думаешь, я
тебя боюсь? Нет, брат, не на того наткнулся! Чего мне бояться?.. Я везде
себе хлеб сыщу. Вот ты - другое дело! Тебе только здесь и жить, да
наушничать, да воровать...
- Ведь вот как зазнался, - перебил его конторщик, который тоже начинал
терять терпение, - фершел, просто фершел, лекаришка пустой; а послушай-ка
его, - фу ты, какая важная особа!
- Да, фершел, а без этого фершела ваша милость теперь бы на кладбище
гнила... И дернула же меня нелегкая его вылечить, - прибавил он сквозь зубы.
- Ты меня вылечил?.. Нет, ты меня отравить хотел; ты меня сабуром
опоил, - подхватил конторщик.
- Что ж, коли на тебя, кроме сабура, ничего действовать не могло?
- Сабур врачебной управой запрещен, - продолжал Николай, - я еще на
тебя пожалуюсь. Ты уморить меня хотел - вот что! Да Господь не попустил.
- Полно вам, полно, господа... - начал было кассир.
- Отстань! - крикнул конторщик. - Он меня отравить хотел! Понимаешь ты
эфто?
- Очень нужно мне... Слушай, Николай Еремеев, - заговорил Павел с
отчаянием, - в последний раз тебя прошу... вынудил ты меня - невтерпеж мне
становится. Оставь нас в покое, понимаешь? А то, ей-Богу, несдобровать
кому-нибудь из нас, я тебе говорю.
Толстяк расходился.
- Я тебя не боюсь, - закричал он, - слышишь ли ты, молокосос! Я и с
отцом твоим справился, я и ему рога сломил, - тебе пример, смотри!
- Не напоминай мне про отца, Николай Еремеев, не напоминай!
- Вона! ты что мне за уставщик?
- Говорят тебе, не напоминай!
- А тебе говорят, не забывайся... Как бы ты там барыне, по-твоему, ни
нужен, а коли из нас двух ей придется выбирать, - не удержишься ты,
голубчик! Бунтовать никому не позволяется, смотри! (Павел дрожал от
бешенства.) А девке Татьяне поделом... Погоди, не то ей еще будет!
Павел кинулся вперед с поднятыми руками, и конторщик тяжко покатился на
пол.
- В кандалы его, в кандалы, - застонал Николай Еремеев...
Конца этой сцены я не берусь описывать; я и так боюсь, не оскорбил ли я
чувства читателя.
В тот же день я вернулся домой. Неделю спустя я узнал, что госпожа
Лоснякова оставила и Павла и Николая у себя в услужении; а девку Татьяну
сослала; видно, не понадобилась.

Бирюк

Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. До дому еще было верст
восемь; моя добрая рысистая кобыла бодро бежала по пыльной дороге, изредка
похрапывая и шевеля ушами; усталая собака, словно привязанная, ни на шаг не
отставала от задних колес. Гроза надвигалась. Впереди огромная лиловая туча