"Александр Тюрин. Большой пробой" - читать интересную книгу автора

Александр ТЮРИН

БОЛЬШОЙ ПРОБОЙ



Дюймовочке и Колобку, так страстно
любившим свободу, посвящается.



Куда дух хотел идти, туда шли и они; куда бы
не пошел дух, и колеса поднимались наравне с
ним, ибо дух животных был в колесах.
Иез. 1, 2.

К колесам сим, как я слышал сказано было: вихрь.
Иез. 10, 13.


Повествование, представляемое вниманию Жаждущих неявного знания,
первая проба пера Баал Шем Андрея Воробьева. Нашему юному дарованию крепко
за семьдесят. У него уже есть чемодан дипломов и свидетельств разных
университетов и академий, шкаф, забитый докторскими мантиями, на крючке
висит венец Владыки сокрытого слова, собака упражняет зубы на жезле
Старого Учителя. Но тем не менее, Баал Шем написал, а мы, конечно, с
благоговением опубликовали. И все-таки мы спросили его, преодолев
почтение: "Учитель, разве Вам мало того, что Вы имеете? Разве вы не могли
в очередной раз изложить свои высокие мысли в строгой ученой форме?". На
это достопочтенный Баал Шем с обычной своей слабой улыбкой отвечал: "Дети
мои. Я не имею самого главного. Нет в голове верной мысли, чего вдруг
случился полвека назад Большой Пробой, и все тут. Почему прекратилось
взаимное дополнение первоэлементов Металл и Дерево? Зачем Дерево напало на
Металл, взорвав мир Творения? Какая уж тут научная статья. Я просто
попытался стать двадцатилетним хамоватым лаборантиком Воробьем. Я хотел не
мудрить, а пройти по уже изрядно заросшей жизненной тропе назад и
попытаться найти те рычаги, которые свернули несколько пространств со
своих обычных осей. При этом я собирался не стирать пыль с каких-то
древних руин, а поиграть в те игры, которые тогда велись, хотя бы внутри
себя, вот под этой черной шляпой... Это повесть о моем друге по имени
Дмитрий Торн, который оказался на самой линии столкновения двух Начал. Я
надирал его в карты, хлопал по плечу, дескать, учись, пил с ним слегка
прокисшее пиво. Он рассказывал мне о своих видениях, злоключениях, а я
считал его треплом... В своей книге я показал визионерство Торна без
всякого анализа, не выходя за рамки его представлений. Но именно в таком
изложении оно дает почву для благочестивых рассуждений о том, что предметы
и явления нашего мира не больше чем покровы сущностей, чьи тела пребывают
в иных, более тонких мирах. Тогда эти сущности официально прозывали
вихреобразованиями, даже биогравипучками, на сленге кольцевиками и