"Александр Тюрин. Вооруженное восстание животных" - читать интересную книгу автора

хребте. Как будто кто-то пялится сзади и желает мне дурного. А потом и
шебуршение обозначилось. Пока саундбластеры моего компьютера ухают и воют,
я этот сомнительный звук различаю, только уберу громкость - тихо, как на
виселице.
Я даже подумал - может, я кого-то завел, купил там котенка или там
черепашку, а потом полная амнезия, забыл про такое дело.
Лежит какой-нибудь бедолага под диваном, обои доедает.
Да нет же, если кто и котенок, так это я сам. Файнберг тоже, наверное,
себя уговаривал по схожей схеме, а надо было на голову шлем попрочнее
надеть и забрало опустить.
Впрочем, и это бы вряд ли помогло; ты чугунок нахлобучишь, а
червяга-снайпер тебе засадит в мошонку и тоже мало не покажется.
Я выключил игру. Более того, захотел вообще покинуть свою квартиру и
прописаться в песочнице перед домом, оставив жилплощадь невидимке.
Я снова каждый кубический сантиметр своей квартиры обшарил, устроил
тотальный шмон. Но что-то к концу его мне поплохело.
Голова стала весить на два пуда больше, и мысли еле уже шевелились.
Мыслительный аппарат забуксовал, как автомобиль в сельской грязи.
Вдобавок в носу кран сопливый открылся, слизь кровавая течет. По ушам
будто ладонями врезали, из-за озноба челюсть прыгает. Весь сделался я
горячий, как казанок в печи. Как это
называется? Иначе, чем грипп, инфлуэнца, лихорадка не назовешь.
Я вообще-то утром промок, когда по дороге решил заскочить туда, где люди
пивком разминаются. А потом в тапках вода хлюпала.
Но, с другой стороны, простуда с гриппом меня никогда не берут. Вот
одного моего приятеля триппер не брал, даже, казалось, в
самых безнадежных случаях. Зато стоит сквознячку повеять, и этот тип уже
готов, лежит, хрипит, сложив ручки. Такой вот разброс и плюрализм.
Я пошел на кухню угоститься чаем со спиртом, с таблеткой парацетомола, с
малиновым вареньем, и встретил в коридоре лужицу. Очень подозрительную. Но
почему-то возбуждаться и бросаться на новые поиски уже не захотелось.
Наоборот, захотелось покоя и сладкого ничегонеделанья. Я даже стал, как
мне тогда почудилось, вполне здраво рассуждать. Это, дескать, СНИЗУ
протекает. Потолок чистый, значит не сверху. Почему бы не быть жидкостям,
которые снизу умеют течь? Наверняка и закон физики подходящий имеется,
пока неизвестный
мне - у меня ведь полно прорех в образовании. Я-то как учился, пока меня не
выперли из института: ночью под пивко сто законов выучу, утром сдам
поскорее экзамен, потом коньяк из заначки - и привет всем знаниям,
вымылись, считай, начисто.
Успокоил я себя столь незатейливым способом, загрузил вовнутрь народные
снадобья, включая хрен и чеснок, после чего растекся на диване. Есть отпад,
слегка "лечу", реминисцирую детство золотое. Мне тогда нравилось болеть:
морсик, жрачку в постель подносят, уносят; горшок и то рядом расположился;
родным-близким от тебя ничего не надо, только вьются вокруг со своими
услугами; ты же Вальтер Скотта почитываешь.
Принял я еще немного комплексного снадобья и разморился окончательно,
потом задремал.
В дреме я будто бы по-прежнему на своем диване, но диван мало-помалу
превращается в операционный стол, а сверху разгорается свет. Откуда ни