"Александр Тюрин. Вооруженное восстание животных" - читать интересную книгу автора

одного баллона было невидимым, из другого
выходил дух желтовато-серого оттенка.

Резкий запах резанул где-то во внутренностях носа. Я использовал
Стечкина-Авраамова в качестве простой болванки,
чтобы раскурочить оконное стекло. Сдернул пластиковую занавеску, одним
узлом привязал ее к батарее, другим присобачил к себе. И шагнул за борт,
если точнее вышел в окно.

Вот я уже сушусь на занавеске, на метр ниже подоконника - неподалеку
птицы летают - я вижу их тепловые силуэты - и я могу стать одним из них,
правда ненадолго.

Расстояния до земли разучился я бояться еще в армии, отсидев на деревьях
в общей сложности не меньше месяца.
В шахте лифта я тоже не слишком сдрейфил. Высота мне больше нравится, чем
общество грубиянов-червяг. Да и сейчас она была смазана темнотой, а если
точнее зеленоватыми сумерками.

Правда, было обстоятельство, которое могло расстроить, если бы я уже не
расстроился до самого максимума.

Спасательница-занавеска потихоньку "текла", то есть растягивалась,
собираясь вскоре лопнуть. А в лаборатории уже принялось все падать,
разбиваться, отлетать, отскакивать.
Двери, шкафы, стулья, перегородки, автоклавы, реакторы, колбы, штативы,
пробирки.

Отчитав добросовестно до семи, я чуть приподнялся, закинул в лабораторию
последнюю гранату и опять съехал вниз. Два толчка почти наложились друг на
друга, шпокнул боезаряд, а потом сдетонировала смесь хлора, воздуха и того
джинна, что сидел во втором баллоне. Над моей головой бросились на улицу
всякие ошметки, я же досчитал до трех и поспешил в лабораторию, чтобы
больше не мучить занавеску.

Некогда модерновая лаборатория превратилась в подобие развалившегося
батальонного сортира. Завалена каким-то дерьмом, а оно, в свою очередь,
засыпано белым порошком, то ли солью, то ли штукатуркой. Все перегородки
напрочь снесло.

Какие-то кучки продолжали ворочаться и как будто проявляли недовольство.
Я решил дальше подоконника не двигаться.

Эти паршивцы могут быть везде: на этаже, на лестнице, на крыше, на
стенах. Круто я все-таки их раззадорил своими оборонными мероприятиями.

Где-то неподалеку, аккомпанируя моим соображениям, уже потрескивали
разряды.

Кажется я ненамного облегчил свою участь. Пора писАть на подоконнике: