"Александр Тюрин. В мире животного (нашествие - XXI)" - читать интересную книгу автора

ума. Эволюционная машина доктора Файнберга - это в сущности программа
такая - определяет, какие мутации зверью пригодятся, а от каких проку не
будет. Заодно вычисляет, что за свойства у тварей от того прогресса могут
объявиться. Меня пробрало лишь то, что запросто какие-то животные
разживутся способностями гробить нашего брата, разумного примата, похлеще,
чем у пулемета и танка. Правда, Файнберг утешает, дескать, расслабься,
браток, эдакие пожиратели и истребители естественным путем придти к нам не
могут. Природа, по его мнению, подслеповата и занимается простым перебором
вариантов. А вот Самуил Моисеевич, в отличие от природы, и чутьем, и
матметодами выискивает самую интригующую траекторию изменений. Он при мне
на графическом экране малевал эти траектории. Вырисовывается в результате
усилий что-то вроде цветика-семицветика, а потом такая мазня эволюционной
машиной интегрируется в ряд жутких образов, самый последний начинает еще
прыгать и выть - что, доложу вам, будет похлеще всякого мультфильма.
Какая-нибудь харя с экрана тебе улыбнется, считай, настроение на день
испорчено. Хотя и не исключал док, что иногда природе кое-кто помогает
поумнеть против обычного. Вот, например, до потопа царил такой серьезный
неслучайный зверь, как змей, он же дракон, которому удалось набедокурить
даже в райском саду. Само собой, что и наш общенародный предок тоже вырос
под особым присмотром. А почему нет никакой культуры в море? Потому что
там акулы, которые сами не слагают поэм и другим не дадут. Но зато они -
биологическое совершенство.
И с этой забавной чепуховиной носился Моисеич, не расчесав
всклокоченной головы, в свое свободное время. Естественно, ничем другим он
не занимался и в рабочие стулочасы. Начало такой, с позволения сказать,
деятельности было положено, когда из-за бугра прибыл консультант концерна
"Ай-Би-Эм" доктор Шмуэль Файнберг. И за смехотворное для птицы такого
полета денежное довольствие - "пернатый" наглядно смеялся, глядя на
зарплату - стал консультантом товарищества "Гаврилов и компания". Что
товарищи отмечали при помощи интенсивного пьянства как неслыханную удачу.
Потом уж выяснилось, если Шмулик и работал в "Ай-Би-Эм", то не больше трех
дней. Явился одесский ховер Моисеича и проявил до поры темную кинопленку
Файнберговой жизни. С десяток лет тому, раздувшийся от идей Самуил
перебрался с мансарды дома номер три по Малой Арнаутской в академические
круги Иерусалима, Кембриджа и Гарварда. Однако там "дичок" не прижился,
лишь стал известен как тот, кто не имеет приличного образования и
признанных работ, зато собирается быть на передовом рубеже науки и
переключать лаборатории на изучение ведомых лишь ему эволюционных
сюрпризов. Также не задержался Файнберг ни в одной из фирм как человек,
мало интересующийся производственными заданиями. В конце концов "там" он
приобрел некоторую, увы, целиком отрицательную известность, и, оставив
жену у одного знакомого ученого, а дочку в израильских ВДВ, повернул
назад. Через неделю он полностью засветился и на последнем месте работы.
Однако, бывший таежный охотник Гаврилов из упрямства - того самого, с
которым подстерегал сохатого - оставил не признанного никем ученого у
себя. Правда, попросил маячить в рабочее время перед другими сотрудниками
как можно меньше. Естественно, что и область смешного - деньги - резко
сузилась. Но судя по плавленным сыркам, которые поглощал вдумчивый Самуил
Моисеевич, многого ему не требовалось. Наверное, Нина была среди тех
редких личностей, на кого Файнберг производил впечатление "крупного спеца