"Александр Тюрин. Техножизнь. Колыбель ("откровенный русский киберпанк")" - читать интересную книгу автора

Источает всеми своими порами, вместе с запахом мочи от сто лет не
стираных штанов. Мама говорит, что повышенная чувствительность к запахам -
первый признак шизофреника.

Нет, шум тоже мешает. Эта музыка из трех грубых нот, она как ложка
перемешивает мысли в его голове.

Стасик, конечно же, забыл выключить телевизор, приклеенный у него
прямо к стене.

Попробовать положить грелку на шею, разогреть увядшие кровеносные
сосуды, но идти на кухню за горячей водой - опасно. Марина Аграфеновна на
тропе войны, вон как грохочет кастрюлями.

На лице у творца, не отличавшемся ни красотой, ни мужественностью,
были ссадины и даже синяк. Марина Аграфеновна вчера ударила. Только не
сверхлегкой полиуглеродной сковородкой, а допотопной килограммовой.

Слева мерцал экран - на нем очередной отказ от издателя. Невежливый.
Всего из пяти слов. "Дорогой Андрюша, не мешай работать". Его
научно-художественно-философская книга называлась бы "Техножизнь. Том
Первый. Революция".

Теперь остается пустить и текст, и картинки в тихое плавание по сети,
где от них будут с ленцой отщипывать профессиональные гиены-плагиаторы.

Справа томился покосившийся шкаф, напоминающий геологический разрез:
снизу энциклопедии, утрамбованные до гранитной плотности, выше - отложения
всякой журнальной ветоши. Найти смысл этому шкафу сегодня было трудно -
чип, встроенный в зубной протез, содержал информации на порядок больше.
Впрочем, к стенкам шкафа были прицеплены пожелтевшие фотографии предков,
наклеенные на истрепанный картон. Прабабушке баронессе фон Урман подарил
томик своих стихов сам Николай Гумилев. Наверное, предварительно лишив ее
невинности в кабриолете. В этом непутевом роду иначе и не могло быть.

Андрей Грамматиков посмотрел на другой экран, и зевнул.

Там мельтешило что-то напоминающее шары и пузыри. Это были атомы,
группы атомов и молекулы. Руки Андрея в цифровых перчатках манипулировали
структурой вещества. Руки чувствовали притяжение, когда атомы могли
вступить в соединение, и отталкивание, когда они явно не переваривали друг
друга. Помимо притяжения-отталкивания с помощью перчаток Андрей ощущал
дрожание, тряску и прочие-прочие вибрации, символизирующие разные качества
химических связей и электронных оболочек.

И это не было игрой в виртуальном пространстве.

На столе стояла тарелка. В ней - что-то похожее на бульон, как будто с
желтыми кругляшками застывшего жира. Колония техноклеток.