"Татьяна Туринская. Утолю ваши печали. Бесплатно, но качественно" - читать интересную книгу автора

сосредоточившись, кивает и берет сигарету, прикуривает от протянутой Андреем
зажигалки, морщится.
Наталья: Вообще-то я не курю. Уже два с лишним года. Однако теперь,
боюсь, сорвусь.
Молча курят. За барной стойкой возникает Ирина, возмущенно смотрит на
парочку за столиком.
Андрей (Ирине): Что смотришь? Не видишь - плохо человеку! Плесни еще
сто пятьдесят и Пепси, или Фанту - что там похолоднее.
Ирина (возмущенно): Щас! Все брошу...
Андрей: Вот именно: все брось и принеси! Да поживее! Клиент, между
прочим, всегда прав!
Ирина наливает коньяк, выходит из-за стойки, со стуком ставит на столик
стакан с коньяком и бутылку Пепси. Произносит сквозь зубы 'Ненавижу' и
уходит на рабочее место.
Андрей протягивает Наталье стакан с коньяком.
Андрей: Может, все-таки выпьете? Бог с ней, с машиной, оставите на
стоянке, завтра заберете.
Наталья: Нет, спасибо. Нельзя - значит нельзя. Утром на работу, как я
без машины?
Андрей (с усмешкой): Как все, на метро!
Наталья (морщится): Ой, нет.
Андрей: Ну, как хотите. Тогда я сам выпью. А вы меня лимонадом
поддержите.
Протягивает Наталье Пепси.
Андрей: Ну, за вас!
Махом выпивает, закусывает лимончиком.
Андрей: Так вот, значит, откуда у вас такая странная потребность
разделить чью-то печаль. Потому что в свое время вам никто не помог, не
посочувствовал.
Наталья (усмехается): Скорее, потому что кроме чужих людей, мне больше
совершенно некому посочувствовать. Живу, как робот. Вроде все хорошо:
карьера, квартира, машина, вроде, все есть, живи да радуйся. А оно почему-то
не радует абсолютно. С утра до вечера как заведенная, то одно, то другое. И
ни одного человеческого проявления. Никто никогда не поинтересуется, как я
себя чувствую, какое у меня настроение. Да и я тоже ни у кого ни о чем не
спрашиваю. Вот, нашла себе отдушину, аэропорт этот. Сначала действительно
приезжала каждый вечер к владивостокскому рейсу, все надеялась, что он
одумается и вернется. Потом надежда улетучилась, а я продолжала ездить по
привычке. Или от скуки. Больше-то все равно некуда было деваться, разве что
тупо сидеть дома перед телевизором. Я его терпеть не могу, телевизор - это
последнее средство, утешение для безнадежно одиноких. Я-то, конечно, надежду
уже похоронила, но себя хоронить перед телевизором еще немножко погожу. Вот
и езжу, мотаюсь чуть не каждый вечер - хоть какое-то дело, какое-то занятие.
Поначалу дико жалела себя, ничего вокруг не замечала. Потом однажды увидела
плачущую женщину, и незаметно для себя пожалела ее. Не знаю, стало ли ей от
моего сочувствия легче, но мне стало. Да-да, мне определенно стало легче, я
поняла, что я не одна во вселенной такая обездоленная. Что кому-то, быть
может, в эту самую минуту еще тяжелее, чем мне. И я перестала жалеть себя.
Сочувствуя другим, излечилась сама.
Замолкает на короткое мгновение, потом продолжает с горькой усмешкой.