"Скотт Туроу. Личный ущерб " - читать интересную книгу автора

английским пэром. Я не шучу. Это всегда чувствовалось, что для него
предпочтительнее было бы, если бы к нему обращались не "ваша честь", а "ваша
светлость". Жена Хоумера умерла, и он где-то подцепил светскую даму.
Отрастил несуразные усики и начал ходить в оперу. Летом Хоумер расхаживал
непременно в канотье. Так вот...
А по делу против нас выступал Картер Франч, настоящий классический
аристократ, выпускник Йеля, и Хоумер Гаерфойл смотрел на него, как на икону.
Это был именно тот человек, на которого он хотел бы походить. Слушая
демагогическую болтовню Франча, Хоумер стоял чуть ли не на задних лапках. И
вот, значит, однажды мы с Мортоном завтракали с Бренданом и начали плакаться
ему в жилетку насчет приближающегося суда. Мол, какое это крупное дело, и
как нас там изметелят, и как мы, в конце концов, останемся бездомными. Ну,
обычное дело: молокососы делятся неприятностями с мудрым дядей Мортона. Вот
и все. "Хм, - неожиданно говорит Брендан, - я знаю Хоумера много лет. Он
даже некоторое время работал под моим началом. Хоумер - нормальный человек.
Уверен, ребята, ваше дело он рассудит по справедливости". Он уверен, приятно
было это слышать. - Робби усмехнулся и поднял на нас взгляд.
Мы изобразили добродушные улыбки, стимулируя его к продолжению
рассказа.
- А потом оказалось, что действительно, наше дело прошло замечательно.
Ни единой шероховатости. Прямо перед тем, как вызвать нашего последнего
эксперта, который должен был разъяснить методику пользования щипцами при
приеме родов, я попросил доктора, - он выступал в качестве свидетеля
противной стороны, - ответить на несколько процедурных вопросов, а
напоследок задал обычный, "гвоздевой": "Если бы ситуация повторилась, вы бы
действовали точно так же?" "Нет, если учесть, к какому результату это
привело", - говорит он. Ну что ж, справедливо. Следом должна была выступать
защита, а перед этим обе стороны обычно обращаются к судье с напутствием
вынести справедливый вердикт - стандартная процедура, - а потом, разрази
меня гром, Хоумер Гаерфойл объявляет, что удовлетворяет мой иск.
Представляете, я побеждаю техническим нокаутом! "Доктор сам признал свою
вину, - пояснил Хоумер, - сказав, что в аналогичной ситуации не стал бы
снова использовать щипцы". Даже я не предполагал подобного исхода, что же
говорить об остальных! Франча, наверное, чуть инфаркт не хватил. Но теперь
можно обсуждать только сумму компенсации, и у него не было иного выбора, как
пойти на мировую. Сошлись на том, что страховая компания выплатит миллион
четыреста тысяч. А нам с Мортоном досталось почти полмиллиона. Через два дня
я опять у Гаерфойла уже по другому делу, объясняю существо иска, а он вдруг
берет меня под руку и приглашает к себе в кабинет. Мол, на минутку. "Ну
как, - интересуется, - мистер Фивор, довольны результатом?" И так далее,
трали-вали. А у меня то ли мозги совсем ссохлись, то ли еще что. Ну, в
общем, не просек. Я, значит, вроде, мол, спасибо, судья, спасибо большое. Я
вам очень благодарен, такое трудное дело, вы так напряженно работали. А он
смотрит на меня странно, очень странно. "Хм, в таком случае, мистер Фивор,
до встречи". А в уик-энд на какой-то семейной вечеринке этот человек
Брендана, Косиц, отводит Мортона в угол и говорит что-то вроде: "Что ж это
вы, ребята, так обидели Хоумера Гаерфойла? Мы его очень даже уважаем. А
вы... ай-яй-яй, нехорошо. Я уверен, он знает, что ты племянник Брендана. Нам
не нравится, что вы не отнеслись к нему с должным уважением". В понедельник
мы с Мортоном сидим в офисе, смотрим друг на друга. Что значит обидели? При