"Скотт Туроу. Личный ущерб " - читать интересную книгу автора

Малатеста, один из нечестивой четверки, указанной Робби.
Мы встретились в офисе Макманиса, где персонал ФБР готовил капкан для
посредника, сварливого судебного пристава, которого звали Уолтер Вунч. Через
него можно потом выйти и на Малатесту. Согласно установившейся практике,
которая со временем приобрела характер религиозного обряда, Робби передавал
Уолтеру деньги только после окончания судебной тяжбы. Однако работу
следовало начинать уже сейчас. Макманис считал, что Робби нужно приучаться
носить на себе магнитофон, чтобы не оплошать в момент передачи денег. Стэну
же не терпелось поскорее получить какое-нибудь живое свидетельство
коррупции, поскольку в ККСО установили срок в тридцать дней, по истечении
которого, если не появится никаких обнадеживающих результатов, операцию
могли свернуть. Робби сказал, что ничего необычного не будет, если он во
время передачи Уолтеру своего ответа на ходатайство Макманиса об отклонении
иска спросит, признал ли Малатеста требования истца обоснованными. Таким
образом, первая запись была назначена примерно через две недели после
получения ходатайства Макманиса и оформления ответа.
Потом мы с Робби направились ко мне в офис. Я вышел на пару минут
поговорить с секретаршей, а, вернувшись, застал его у окна в позе глубокой
задумчивости. Робби разглядывал панораму города. Современные, сверкающие
сталью и стеклом, элегантные, как авиалайнеры, здания стояли вперемежку с
архитектурными памятниками двадцатых годов, стилизованными под различные
эпохи. Тут можно было встретить и готические шпили, и итальянские купола, и
даже лазурный минарет. Слева под зимним небом Среднего Запада таинственно
дымились воды реки. Возникало ощущение, что нас сверху накрыли свинцовой
крышкой. Я спросил Робби, все ли готово к записи.
- Наверное, - ответил он.
Мне показалось, что подавленность моего клиента вызвана боязнью
разоблачения. Но его беспокоило совсем другое.
- Я перешел мост, - произнес он, обернувшись ко мне.
До сих пор я полагал, будто причин для тревоги нет. Моя работа состояла
в том, чтобы спасти Робби от тюрьмы, и я радовался, что это вроде
получается. Но теперь передо мной вдруг раскрылись масштабы его потерь.
Главное, Робби Фивор лишался возможности заниматься адвокатской практикой, а
вместе с ней и денег, которые она давала. Не говоря уже о репутации. Но это
не все. Ему предстояло нанести первый удар по основам своего существования.
Запись для прокуратуры и ФБР разговора с Уолтером Вунчем будет ничем иным,
как предательством, которое не простит ни один его знакомый, даже близкий
приятель. Робби окажется изгоем в сообществе, к которому принадлежал всю
жизнь. Поэтому человек, в первой беседе сразу же заявивший, что он не
доносчик, теперь, стоя у окна, рассматривал не город. Он читал в небе знаки
своей судьбы.
Согласно предписаниям ККСО для операции "Петрос", Ивон обязана
сопровождать Фивора абсолютно всюду: в суд, на различные встречи с
настоящими и потенциальными клиентами... Короче, не спускать с него глаз.
Обычно рабочий день Робби начинал рано, с заседаний в периферийных судебных
округах. По этой причине через несколько дней выяснилось, что он должен
каждое утро заезжать за Ивон. Потом они вместе являлись в офис, поддерживая
версию об их любовной связи.
Специальная группа ФБР, занимающаяся материальным обеспечением агентов,
поселила Ивон в южной части юрода в перестроенном здании размером с